Чем был советский фильм «А зори здесь тихие?» Настоящей кинопоэзией.
Не просто так его насытили до отказа стихами, песнями, патетическими монологами. Биографии каждой из девушек, ушедших на охоту за немецкими диверсантами с незабвенным старшиной Федотом Евграфовичем, получили вид настоящих театральных миниатюр, насыщенных самостоятельным, отдельным от фильма драматизмом. А сами девушки вели себя, говорили, пели, стреляли как звёзды. И какая советская школьница хоть разочек не примеряла на себя роль красавицы Комельковой, в одиночку уводящей немцев от нашей оборонительной позиции, раненой и дерзко выкрикивающей врагам в лицо слова романса «Бедному сердцу так говорил он…»?!
Действие советской кинокартины развивалось неспешно и, несмотря на скромные декорации – глухой разъезд, болото, лес, – было пронизано духом приподнятости, какой-то суровой красоты. Каждый эпизод напоминал строфу из оптимистической трагедии, написанной в стихах.
Эта картина, поставленная в 1972 году Станиславом Ростоцким по одноименной повести Бориса Васильева, получила колоссальную популярность. Одно время она считалась самым популярным фильмом о войне в нашей стране.
Что такое новый российский фильм «А зори здесь тихие?», недавно вышедший в прокат? Кинопроза.
Где-то, особенно в начальных эпизодах, он несколько ближе к повести Васильева, которая жестче, приземленнее первой экранизации. Некоторые сцены сильно сокращены или просто вырезаны, действие разворачивается намного быстрее, оно наполнено драйвом. Стихов, песен, патетических отступлений значительно меньше. В новом фильме нет «красивостей», нет той нарочитой театральности, которая поднимала советскую версию на котурны. Батальные эпизоды – страшные. Тех, кто сидит в зале, холодок ужаса пробирает от сцен ближнего боя, перерезанных глоток, очередей, выпущенных в упор… Кровь, жестокость, грязь показаны реалистичнее, чернее. «Звезд» нет.
В старой картине каждый характер, каждое лицо буквально впечатывались в память, они и через много десятилетий врублены намертво, не выкинешь из головы. Современный же зритель, боюсь, не запомнит лиц девушек-зенитчиц, погибших в схватке с диверсантами. Разве только лицо Риты Осяниной, умирающей от ран и говорящей несколько очень важных слов, самых важных для всего фильма… Почему - так? Хуже подобраны артистки? Вот уж нет. Тут дело в другом: режиссер, Ренат Давлетьяров, распластывает военную реальность по траве, не дает ей упорхнуть к небу. В обычном зенитном подразделении звезд нет, как нет их в непролазном болоте или в перестрелке с гитлеровцами посреди карельского леса. Звезды – в театре, а тут всё больше простые девушки: на войне – как на войне. Поэтому, видимо, с режиссерской подачи лица зенитчиц словно бы стерты, почти неразличимы…
Кроме того, вся «проза войны», касающаяся снаряжения, вооружения, военной формы подана, хоть и с малыми неточностями, зато с большей тщательностью. Чувствуется стремление к аутентичности. Постановщиков первого фильма эти моменты волновали гораздо меньше, их, большей частью, заботили глобальные смыслы. Мало кто из советских зрителей заметил, что немецкий самолет Рита Осянина сбила из зенитки… появившейся на вооружении после войны.
Итак, главное отличие новой картины - иной киноязык. Более динамичный, более реалистичный (до натурализма) и, по большому счету, более простой. Ренат Давлетьяров последовательно придерживался его с первой до последней сцены.
Тотальный прокол в рамках избранного киноязыка только один: музыка. Слишком много мелодий дают прямую ассоциацию с киноэпопеей «Властелин колец». Соблазнительно, наверное, было показать камерную историю шести советских солдат как часть эпической борьбы добра со злом, но получается странное несоответствие. Грязища болотная, стреляные гильзы, крики боли и – раздол какой-то, эльфы, братство кольца, шествующее ну совсем по другим лесам… Диссонанс.
Но история – всё та же. Смысл ее сохранен с бережностью и почтением. Пусть она и подана с меньшей выразительной сложностью, а всё же представлена точно, без искажений.
Так стоило ли огород городить? Стоило ли создавать вариант того же самого, лишь несколько сдвинутый в сторону реализма, приземленности, драйвовости? Вот основной вопрос, звучащий в дискуссии по поводу второй экранизации.
Стоило, думается. Очень даже стоило.
Допустим, старый фильм – гениальное произведение кинематографа, а нынешний можно назвать в лучшем случае умным и качественным. Но многие ли парни и девушки, и, еще того пуще, мальчики и девочки высидят две серии ч/б перед экраном (188 минут!), многие ли воспримут пафос старой картины как нечто родное, близкое? Новый вариант -- упрощение, но упрощение весьма деликатное и хорошо приспособленное под восприятие современной аудитории.
Версия Давлетьярова в полтора раза короче версии Ростоцкого: по нынешним временам укорачивание экранного времени - просто неизбежность. Главное же там сказано именно так, как и надо говорить о войне в наши дни. Тут обошлось безо всяких упрощений.
Вот последний разговор старшины и умирающей Риты Осяниной. Мужчина сокрушается: когда закончиться война, как объяснить нам, почему мы обручили со смертью наших женщин? Почему жертвовали ими, когда требовалось защитить железную дорогу, стратегически важный канал? Ведь там полно охраны. Отчего же я положил вас тут, в боях с фашистским зверьем? И в словах его звучит невысказанное: может, следовало поступать как-то иначе? А женщина отвечает ему: не о том ты говоришь. Мы прежде всего Родину защищали, а уж потом железную дорогу и канал…
Родную землю нельзя отдавать захватчику. Вот истина, которая живет вне всяких идеологий, поверх них, выше, намного выше. И стоит ее защищать ради того, чтобы дети и внуки воюющего поколения могли жить на ней счастливо.
Финал нового фильма несет в себе оправдание тому упорству, с которым сражались девушки-солдаты. Все они погибли, но сын Риты Осяниной обрел новую семью. И когда смотрит его приемный отец-старшина в окно своего дома, видит он почти иконописную картину: хозяйка избы с тревогой и заботой глядит на маленького мальчика, того мальчика, который еще переживет войну, которому – жить на этой земле. А значит, есть смысл, есть оправдание тому, как русские женщины дрались с оккупантами: за землю надо стоять всем, ибо следует передать ее новому поколению. Не оборвалась бы ниточка, свеча бы не погасла!
Новый фильм никоим образом не лучше старого. Однако старая история, рассказанная в новом формате и сохранившая прежнюю главную идею, выглядит, как минимум, достойно.
Фото: www.kino-teatr.ru
