Чем является философия сегодня? Может ли она поведать о самых высших ценностях, о смысле человеческой жизни и главных результатах человеческого познания? Или она скорее уже ни на что по большому счету не претендующая какая-то странная дисциплина, утерявшая свою прежнюю власть и могущество (ранее, на протяжении столетий ее считали «царицей наук») и находящаяся в растерянном поиске себя? Нужна ли она сегодня, и в каком качестве?
Недавно (декабрь 2013 года) в одном философском журнале вышла статья под красноречивым названием «Поражение философии» .
Она по-своему очень интересна и показательна. Ее автор, известный отечественный философ, специалист по теории познания и культуре А.П. Огурцов (1936 – 2014) с грустью констатирует, что рационалистическая философия сегодня в России потеряла всякое влияние и престиж, а центральное место в культуре медленно, но верно занимают религия и богословие. Автор пишет: «Что же случилось? Случилось то, что я называю поражением философии, утратой ею судьбоносных целей и ценностей, сменой приоритетов в теперешней «массовой культуре» – религия и богословие стали притязать на центральное место в культуре».
Фото CompfightОгурцов видит поражение философии в том, что научные открытия и их смысл сегодня все охотнее интерпретируются в религиозном ключе, в увеличении роли Православия в общественной и политической жизни, в размывании ранее строгого смысла философских категорий и понятий в культуре и самой философии и т.д.
При этом в статье есть и разного рода неточности касательно Православия, и сразу видно, что автор был на самом деле достаточно далек от церковной тематики (хотя и профессионально разбирался в ученом богословии, пограничном с собственно философией). Но, тем не менее, им движут искренние чувства, в том числе боль за столь любимую им философию. Поэтому его тезис о поражении философии, конечно, требует осмысления: как же философия «дошла до жизни такой?»
Не претендуя на разрешение этого вопроса в рамках нашего скромного «Толкового словаря», я хочу напомнить, как вообще в истории культуры возникло само слово «философия». Его происхождение на самом деле очень любопытно, и в связи с этим стоит обратить внимание на ряд очень важных моментов.
Итак, как возникло само слово «философия» – ἡφιλοσοφία(philosophia)? Как рассказывает живший где-то в III веке после Р.Х. античный историк философии Диоген Лаэртский в своей замечательной книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», «философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор... Мудрецом же, по его словам, может быть только Бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть “мудростью”, а упражняющегося в ней – “мудрецом”, как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [“любомудр”] – это просто тот, кто испытывает влечение к Мудрости».
Мы здесь видим, что при своем возникновении философия в плане обладания мудростью отводила себе скорее второе место, первое разумно и почтительно оставляя за Богом: «Мудрецом может быть только Бог, а не человек». Философ – это тот, кто стремится к Богу и обладанию Истиной, но не может этого достигнуть, потому что между ним и Богом – онтологическая пропасть. Тем не менее, направление движения задано.
Неслучайно позже некоторые христианские апологеты (Климент Александрийский, Иустин Философ) называли греческую философией «детоводительницей ко Христу» и приуготвлением к Евангелию.
Кстати, очень интересно опять-таки в плане сопоставления слов, что капподокийские отцы Церкви называли Бога Само-Премудростью. По-гречески это αυτοσοφία – Премудрость Сама по Себе. А поэтому истинная философия (φιλο-σοφία) есть любовь к этой Само-Премудрости (αυτο-σοφία).
Конечно, между методами философии и религиозным познанием Бога и стремлением к Нему огромная разница. Философия опирается преимущественно на разум и логику. Христианская религия, во-первых, базируется на Божественном Откровении, в котором содержатся не только факты общечеловеческого религиозного опыта, но и то, что уникально и конкретно-исторически открыл и поведал людям Бог. Во-вторых, Православие стоит на соборном церковном богопознании, которое передается через Предание.
Тем не менее, отцы Церкви в своем богомыслии тоже прибегали к опыту, методам и категориям философии. Христианство даже называли «нашей философией», «нашей по Христу философией» (Иустин Философ). Новое любомудрие многими отцами Церкви мыслилось как превосходящее прежнее, но частично включающее в себя ее результаты.
Как говорил по этому поводу Иоанн Дамаскин, «так как Апостол сказал: все испытывайте, хорошего держитесь (1Фес. 5:21), будем исследовать также и учения внешних мудрецов. Может быть, и у них мы найдем что-либо пригодное и приобретем что-либо душеполезное; ибо всякий художник нуждается в некоторых орудиях для изготовления производимого. Подобает же и царице пользоваться услугами служанок. Поэтому возьмем учения, служащие истине, но отвергнем нечестие, поработившее их во зло, и не воспользуемся дурно хорошим, и не будем употреблять словесное искусство для обольщения простецов, но, хотя истина и не нуждается в разнообразных приемах, мы тем не менее воспользуемся ими для опровержения нечестных противников и лжеименного знания».
Впрочем, истинным любомудрием в христианстве является подвижническая жизнь. Бог тут познается не только разумом, как в рациональной философии, но также сердцем и даже всем телом. Поэтому в аскетике часто подчеркивалась связь истинного любомудрия с целомудрием
То есть, во главу угла тут стоит цельность человеческой личности как образа Божия, когда долгой аскезой побеждается греховная расщепленность человека его страстями. Как сказали бы философы, тут имеет место быть единство теоретического и практического, полное слияние ума и жизни. Поэтому истину религии невозможно рационально объяснить и достичь своими силами. Она дается свыше, как благодать и Откровение, и ее можно лишь скорее почувствовать, пережить всем своим существом. Только тогда она станет хоть сколько-нибудь понятной. В этом смысле в христианстве познают верою, доверяясь Откровению и смиряя свой ум. И лишь потом то, что раньше казалось немыслимым и невероятным, становится понятным и даже единственно возможным. Но узнать это можно лишь на собственном опыте.
Кстати, неслучайно отцы Церкви всячески подчеркивали значение смирения для подлинного любомудрия. По словам св. Григория Нисского, «в том и состоит величайшее достижение любомудрия, чтобы, будучи великим в делах, смиряться сердцем и осуждать жизнь [свою], страхом Божиим извергая гордыню».
Почему нельзя опираться на один только «чистый разум», как это пыталась делать новоевропейская философия? И почему крах этого разума, поражение этой философии было неизбежным? Потому что, несмотря на то, что это высшая познавательная способность, дарованная человеку Богом, он радикально испорчен, пал, как и весь человек. Поэтому разум и надо поверять Откровением, т.е. смиряться, верить, надеяться и любить.
От философии не стоит отказываться. В ней реализуется данный Богом человеку разум, когда человек пытается думать о мире в целом и смысле своей жизни.
Но человек не Бог, ему не дано самому достичь мудрости. Разум поэтому должен в то же время понимать свою ограниченность и даже испорченность. Это было бы разумно, признаком настоящей любви к подлинной мудрости. Наверно, поэтому Григорий Палама говорил, что философией, конечно, можно заниматься, но лучше в юности, чтобы с ней слишком не переусердствовать и не забыть про подлинное познание Бога. Как говорил апостол Павел, «смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава всякого начальства и власти» (Кол.2,8-10).
