
До 1905 года флот Российской империи был одним из ведущих флотов мира. Но в Русско-японской войне 1904-1905 годов правительство России не учло возросшей военной мощи противника и потеряло одну часть флота (1-ю Тихоокеанскую эскадру) в Порт-Артуре, а другую (2-ю Тихоокеанскую эскадру) - в Цусимском бою.
Русский флот в Порт-Артуре перед Русско-японской войной
Страшное поражение отрезвило руководство страны и заставило в Первую мировую прибегнуть к более осторожной стратегии. Балтийский флот всю войну придерживался, в основном, оборонительной тактики. Крупные корабли старались беречь, действовали, в основном, эсминцы и миноносцы под руководством энергичного Александра Колчака.
Повреждения "Авроры" после Цусимского боя
Дредноуты и линкоры базировались в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки), Ревеле (ныне Таллин), Свеаборге и Кронштадте. Длительных походов не стало. В хорошую погоду их вообще не выпускали в море - опасались немецких мин, а зимой могучие корабли обездвиживал лед. И команды этих гигантов, состоящие из 850–1200 человек, занимались, в основном, ремонтными работами и маялись от безделья.
Вот краткий «боевой» путь самого знаменитого революционного корабля – крейсера «Авроры». В 1914-м он участвовал в охранении потерпевшего кораблекрушение германского крейсера «Магдебург», в 1915-м изучал фарватеры Балтики и прикрывал траление мин небольшими русскими кораблями, а в 1916-м в июле в Рижском заливе несколько раз стрелял по немецким войскам, поддерживая свои сухопутные войска. По большей же части корабль стоял в порту - перевооружался, ремонтировался, красился.
Праздник Нептуна на Авроре. 1900 годы
Праздник Нептуна на Авроре. 1900 годы
Командир «Авроры» капитан I ранга Михаил Никольский написал начальству тревожное донесение, в котором сообщил о пагубности такого времяпровождения: «Команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, поддастся ей и, как это часто бывает, перейдёт в другую крайность — благодаря своей сплочённости из самой надёжной во время войны станет самой ненадёжной. Почва для этого самая благоприятная — долгая стоянка в Петрограде у завода».
Матрос у самовара Аврора. 1900 годы
Такая же картина была и на Черноморском флоте – во всяком случае до весны 1916 года, до назначения туда командующим того же Колчака, который в кратчайшие сроки загнал турецкие корабли в их порты, а затем заминировал турецкое побережье и вплоть до Февральской революции прекратил активные действия противника.
Февраль 1917-го подействовал на балтийских «братишек», изнывавших от безделья и муштры, подобно взрыву вулкана. Подогреваемые агитаторами и винными парами матросы мгновенно взбунтовались и принялись активно крушить на своих кораблях старый порядок, не останавливаясь перед убийством ненавистных им офицеров.
Так начался первый акт гражданской войны, хотя отечественные историки обычно датируют его концом 1917-го. Никольский со своей докладной как в воду глядел – он был убит одним из первых морских офицеров: 28 февраля 1917 года его застрелил машинист крейсера Николай Брагин после того, как командир «Авроры» и старший офицер корабля Павел Огранович открыли огонь из револьверов по взбунтовавшейся команде, которая требовала освобождения арестованных ранее агитаторов. Огранович получил удар штыком в горло, но выжил, впоследствии сражался в Добровольческой армии и погиб в 1920 году.
Группа революционных матросов, 1917
По Кронштадту, Гельсингфорсу, Ревелю, Свеаборгу и Петрограду прокатилась волна массовых убийств морских офицеров. На линкоре «Андрей Первозванный» матросы сначала подняли на штыки вахтенного лейтенанта Георгия Бубнова, который отказался менять Андреевский флаг на революционный красный, а затем принялись за остальных командиров. А заодно застрелили на трапе того же корабля начальника 2-й бригады линкоров адмирала Аркадия Небольсина.
На Якорной площади Кронштадта был заколот главный командир порта адмирал Роберт Вирен и застрелен начальник штаба порта адмирал Александр Бутаков. А в Гельсингфорсе в спину убили командующего Балтийским флотом вице-адмирала Адриана Непенина.
Всего же к 15 марта 1917 года распалившиеся «братишки» лишили жизни 76 морских офицеров и 12 сухопутных. Еще четверо покончили с собой и 11 пропали без вести. Более 600 офицеров Балтфлота подверглись нападениям и были изгнаны с кораблей. Власть перешла к самочинному Центробалту (Центральный комитет Балтийского флота) во главе с неоднократно судимым матросом-большевиком Павлом Дыбенко.
Обмотанные пулеметными лентами матросы-балтийцы стали символом Октябрьского вооруженного восстания. И это не просто художественный образ, созданный советскими кинематографистами и художниками. В октябре 1917-го в Петрограде моряки активно участвовали в захвате мостов, телеграфа и почтовых отделений, а главным козырем Военно-революционного комитета стали корабли Балтийского флота во главе с «Авророй», прибывшие в столицу. Их пушкам немногочисленные защитники Временного правительства ничего не могли противопоставить.
3 декабря 1917 года в Могилеве матросами был зверски растерзан генерал Николай Духонин, который исполнял обязанности Верховного главнокомандующего русской армией и отказался по требованию Совета народных комиссаров вступать в мирные переговоры с командованием Германии и Австро-Венгрии. Вначале ему выстрелили в голову, а потом добили штыками и прикладами.
Генерал Николай Духонин
Балтийцы охотно участвовали в расправах над «врагами революции», которые производились по негласным указаниям новой власти. Так, 7 января 1918 года 30 моряков безжалостно убили в Мариинской тюремной больнице Петрограда представителей партии кадетов (конституционных демократов) Андрея Шингарёва и Федора Кокошкина.
Андрей Шингарёв и Федор Кокошкин
Эта группа безнаказанных убийц состояла в сводном революционном отряде матроса-анархиста Анатолия Железнякова. «Матрос Железняк» вошел в отечественную историю благодаря знаменитой фразе «Караул устал», произнесенной 19 января 1918 года при разгоне большевиками Учредительного собрания.
Любопытно, что в Первую мировую Железняков ни дня не воевал, дезертировав летом 1916 года и вернувшись на флот только после Февральской революции.
На Черноморском флоте, несмотря на упадок дисциплины и старания агитаторов, февральская революция обошлась без кровавых эксцессов. Однако отстранение Временным правительством Колчака и указы Александра Керенского привели к тому, что к лету 1917 года и черноморцы отказались подчиняться офицерам.
Тем не менее, стопроцентно большевистским, как Балтийский, Черноморский флот не стал – на его кораблях помимо сохранившихся Андреевских флагов, развевались и красные - революционные, и черные – анархистские, и желто-голубые - украинских националистов.
Свое кровавое слово в братоубийственной войне Черноморский флот «сказал» уже после того, как в Петрограде произошел октябрьский переворот и в Крыму появились балтийцы, которые начали агитировать местных матросов на борьбу с «контрой» – отрядами донского атамана Алексея Каледина, отказавшегося признавать советскую власть.
Революционные матросы Черноморского флота, 1918
Заодно свели счёты с офицерами. Первой жертвой 25 декабря 1917 года пал мичман Николай Скородинский, который на борту эсминца «Фидониси» сделал замечание кочегару Коваленко. В ответ нерадивый матрос подло выстрелил Скородинскому в спину, а на следующий день на берегу, в Севастополе, команда корабля расстреляла всех своих офицеров.
Почин подхватили на других кораблях, и за короткое время в Севастополе матросы расправились над 128 морскими офицерами. Расстреливали, убивали штыками, прикладами, просто кулаками, выбрасывая трупы в Южную бухту.
Затем «братишки» принялись очищать от «контры» весь Крым. Кровавые расправы шли в Ялте, Феодосии, Евпатории, Симферополе. А после того, как в феврале 1918-го в Севастополь привезли трупы 27 матросов, погибших в боях на Дону, их товарищи поклялись отомстить, и по полуострову вновь прокатилась волна диких, бессудных убийств, которые совершали моряки и местные красногвардейцы. Историки оценивают число этих жертв примерно в 1000 человек.
К началу 1918 года оба флота перешли под контроль ЦК ВКП (б), однако поскольку всерьез воевать с немцами и австрийцами большевики не собирались, перед Совнаркомом встал вопрос, что делать с матросской вольницей, напоминавшей худшие времена Запорожской сечи.
Неподконтрольные, болтавшиеся без дела вооруженные моряки были угрозой не только для гражданского населения, но и для новой власти. Так, при переезде правительства из Петрограда в Москву в марте 1918 года, литерный поезд с Лениным был остановлен на станции Малая Вишера матросами-дезертирами, чей натиск, к счастью для вождя революции, был отбит его «преторианской гвардией» - латышскими стрелками, охранявшими спецсостав.
Группа членов Центробалта, 1917
Анархиствующий Центробалт был распущен и заменен вначале Совкомбалтом (Совет комиссаров Балтийского флота), а к концу 1918-го вошел в подчинение Революционного военного совета РСФСР под руководством наркома по военным и морским делам Льва Троцкого. Уничтожение оставшихся офицеров остановили, мобилизовав их в РККФ в качестве военспецов.
Что касается боевых кораблей, то согласно статье V Брестского мира, России надлежало либо перевести их из портов ставших независимыми Эстонии и Финляндии - в свои, либо немедленно разоружить. Балтийский флот пошел первым путем, и в течение весны 1918 года 236 кораблей и судов были перебазированы в Кронштадт.
Сложнее была ситуация с Черноморским флотом, который располагался в Севастополе. Весной 1918 года между войсками Украинской народной республики и кайзеровской Германии развернулось своего рода соревнование – кто быстрее займет полуостров. После того как Запорожская дивизия полковника Петра Болбочана ворвалась в Крым и устремилась к Симферополю, 26 апреля 15-я ландверная дивизия генерала Роберта фон Коша окружила наступающих и потребовала очистить полуостров. В итоге Крым бескровно перешел под протекторат немцев.
Немецкий флот в Черном море, 1918
В ответ на это командующий Черноморским флотом вице-адмирал Михаил Саблин увел большую часть кораблей в Новороссийск. 2 мая представители Германии потребовали от РСФСР возвращения флота. Выяснение отношений тянулись более месяца: Берлин давил на Москву, угрожая начать наступление вглубь России 19 июня 1918 года.
В стране уже разгоралась полномасштабная гражданская война, а Красная армия еще только создавалась, и перспектива скрестить оружие с регулярной иностранной армией Совнаркому никак не улыбалась, поэтому в Новороссийск были направлены две телеграммы. Официальная требовала от назначенного врио начальника Черноморского флота капитана I ранга Александра Тихменева перевести флот обратно в Севастополь и сдать корабли немцам, а шифрованная приказывала их затопить.
Столь противоположные указания заставили моряков собраться на митинг и проголосовать. Большинство высказалось за Севастополь, и после этого «референдума» Тихменев повел девять кораблей в Крым. Команды оставшихся 16 судов во главе с линкором «Свободная Россия» («Императрица Екатерина Великая») почти полностью разбежались, и прибывший из Москвы заместитель Троцкого по морским делам Федор Раскольников организовал их затопление в Цемесской бухте.
Затопление кораблей Черноморского флота. Новороссийск, июнь 1918
В 1918-1920 годах «альбатросы революции» проявляли себя не столько в привычной морской стихии, сколько в сухопутных сражениях. Немало их пополнило ряды ВЧК, наводя страх не только на врагов революции, но и на мирных обывателей.
Писатель Иван Бунин, в 1918-1920 года оказавшийся в Одессе, в «Окаянных днях» писал: «Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают, кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребёнком. Она молила, чтобы её пощадили ради ребёнка, но матросы крикнули: «Не беспокойся, дадим и ему маслинку!» — и застрелили и его».
А комендант Смольного и Кремля балтийский матрос Павел Мальков 3 сентября 1918 года собственноручно расстрелял Фанни Каплан после её покушения на Ленина. Пояснительную записку по этому поводу он закончил так: «И если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тварь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда».
С революционной вольницей моряков было покончено только после окончания гражданской войны. Последним ее всплеском был Кронштадский мятеж, подавление которого стоило нескольких тысяч жизней. На митинге 1 марта 1921 года «братишки» потребовали от руководства страны провести перевыборы всех советов, освободить из тюрем социалистов, упразднить в армии и на флоте институт комиссаров и ликвидировать заградотряды и коммунистические боевые отряды.
Кронштадт, 1921
Однако, несмотря на то, что восставшие представляли внушительную силу – до 18 тысячи человек при 140 орудий, в том числе корабельных, - времена были уже не те. Новой власти революционные матросы стали уже не нужны, более того, они оказались смертельно опасны. На их подавление была направлена группа войск численностью в 24 тысячи человек.
Кронштадский мятеж, 1921
7-18 марта 1921 года в ходе двух штурмов Кронштадта с обеих сторон было убито почти три тысячи человек. Восстание было потоплено в крови, а к декабрю 1922-го численность Морских сил Красной армии резко сократили: с более чем 86 тысяч до почти 37 тысяч человек.
Предстояло создать новый боеспособный флот, полностью подконтрольный руководству страны.