Самые простые, самые понятные и одновременно самые важные истины – правила нередко являются наиболее сложными для исполнения. Попробуйте, к примеру, стать добрым человеком. Очевидно, что это хорошо и правильно. И вряд ли найдутся на свете люди, которые бы отвергали идеал доброты. Но… как мне стать добрым, если я вижу, что я не добр? Для христианина здесь существует хрестоматийный ответ: соблюди заповеди. Все так. Но в том и проблема, что евангельские заповеди сразу выявляют во мне неспособ ность к их исполнению.
И чем более я стараюсь им следовать, тем отчетливее понимаю, насколько же я далек от них.
Скажем, Евангелие говорит просто, понятно и вполне однозначно: какая заслуга, если вы любите любящих вас, научитесь любить своих врагов (см. Мф 5:43–46). Но про себя я понимаю, что даже любящих меня не могу любить так, как должно. Возьмем важнейшую заповедь о почитании родителей. Ее исполнение — некий индикатор человечности и доброты. Норма, ниже которой опускаться нельзя ни при каких обстоятельствах. Для самых последних мерзавцев мама — это святое. Но насколько легко эта простая заповедь исполнима не в теории, а на практике? Особенно в отношении пожилых родителей, которые не всегда уже быстро соображают, плохо
слышат, порой путано выражают свои мысли… С ужасом обнаруживаешь, что все эти стариковские немощи тебя жутко раздражают и что ты прилагаешь огромные усилия, чтобы это раздражение не выпустить наружу. Но все равно выпускаешь, безвольно фиксируя, какой же ты мерзавец… И как быть с заповедью о любви и почитании родителей?
Есть в Сети такой известный ролик — «Что это?». На лавочке сидят двое мужчин — пожилой и молодой. Пожилой смотрит на воробья, севшего на куст рядом, и спрашивает у молодого: «Что это?». Мужчина отвечает: «Это воробей». Пожилой снова спрашивает: «Что это?». Потом — еще раз. И еще. И еще… Молодой отвечает, с каждым разом все более раздраженно. Наконец, срывается на крик: «Отец, почему ты каждый раз спрашиваешь — что это? Я уже десять раз сказал — это во-ро-бей!» Отец внимательно смотрит на него. Потом молча поднимается и уходит в дом. Возвращается с потрепанной тетрадью, дает ее сыну и говорит: «Читай вслух». Сын читает: «Сегодня я с моим трехлетним сыном гулял в парке. Перед нами сел воробей. Мой сын спросил двадцать один раз: «Что это?» И я двадцать один раз ответил ему, что это — воробей. Я обнимал его каждый раз, когда он спрашивал меня об этом, снова и снова. И я вовсе не сердился на моего маленького мальчика…». Сын молча сидит какое-то время, потом виновато обнимает отца и целует его. Мудрая, трогательная история, без слез смотреть невозможно. Знаете, что самое ужасное? Смотришь этот ролик, плачешь… и вдруг тебя зовет мама, а ты в ответ: «Ну чего тебе? Не видишь, я занят!» И тут же — такое раздражение накатывает… Так как же стать добрым-то?
…И еще одна вечная проблема — ожидание благодарности за сделанное добро. Или хотя бы за то, что раздражительность свою сдержал. Ведь все время же ждешь. И обижаешься, когда не дождался. Даже поговорку придумали: «Не делай добра — не пожнешь зла». Дейл Карнеги в одной из своих книг, ставших у нас популярными в конце
1980-х годов, писал: «Иисус Христос за один день исцелил 10 прокаженных — сколько из них остановилось, чтобы поблагодарить его? Только один. Когда Христос повернулся и спросил своих учеников: «Где же остальные девять?» — оказалось, что те девять скрылись. Скрылись, не сказав ни слова благодарности. Позвольте мне задать вопрос: почему вы или я должны получить большую благодарность за наши небольшие услуги, чем получил Иисус Христос?» Конечно, Карнеги — не самый большой авторитет для христианина. Но прислушаться стоит. Важен и сам
факт: американский психолог в качестве аргумента упоминает Христа и евангельский сюжет. Иными словами, для оценки себя нужен некий критерий, образец, чтобы сверять по нему поступки, мысли, чувства… Иначе не получится не то что стать добрым, но даже понять, где ты поступил хорошо, а где плохо.
Критерий — Христос. Кажется, я начинаю понимать, что имел в виду Достоевский, когда писал Фонвизиной: «Если б кто доказал мне, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели со
истиной». Оставим в стороне споры о богословской (не)корректности мысли великого писателя. Но вот когда ты вдруг начинаешь испытывать сомнения в каких-то аспектах веры (загробная жизнь и проч.), все они все равно отходят перед вопросом: «А что или кто — вместо Христа? И как — без Него?»
А никак. И точка.
Фото Владимира Легойды - Владимир Ештокин.
