Современником Аггея был пророк Захария, чье имя означает «Господь помнит». Его имя напоминает содержание книги Аггея: Господь остается со своим народом, не оставляет его, но ждет, что и народ, в свою очередь, будет исполнять Его волю.
Но вот пророчества Захарии совершенно не похожи на те, которые произносил Аггей. У Захарии нет и в помине разговоров об урожае зерна и винограда, зато у него много самых загадочных видений — многие из них потом перейдут в новозаветную книгу Откровения. Некие загадочные кони несутся по всей земле, некий ангел с измерительным шнуром обходит новый, прекрасный Иерусалим, как в книге пророка Иезекииля… А затем ангел облачает в белое первосвященника по имени Иисус, который и будет служить Богу в этом прекрасном и удивительном городе. Конечно, это имя носили многие иудеи, в том числе и первосвященник времен Захарии, но не удивительно, что христиане видят в этом пророчестве указание на Новый Завет. В конце концов, и в новозаветном Послании к Евреям ясно сказано, что храмовое служение ветхозаветных первосвященников — только прообраз того, что совершит в свое время Христос, принеся Себя в жертву единожды и за всех людей.
Захария, например, приводил и такую загадку: «на дом Давида и на жителей Иерусалима Я изолью дух благой и милосердный, и воззрят они на Того, Которого пронзили, и оплачут его, как оплакивают единственное дитя, и будут горевать о нем, как о первенце горюют». Это о ком?
Конечно, всё совпадает с описанием смерти Иисуса, Которого римский воин пронзил копьем, чтобы убедиться в Его смерти. Но, с другой стороны, скольких людей за долгие века пронзили и затем оплакали в Иерусалиме! Разве не могут эти слова относиться к любому из них? А ведь таких отдельных пророчеств очень много, они находятся едва ли не к каждой детали рассказа о смерти и воскресении Христа. Но каждое из них можно в принципе объяснить и как-то иначе. Если бы речь шла всего лишь об этих внешних совпадениях, ни одно из них не выглядело бы достаточно убедительно. Но пророки с самых древних времен говорили о приходе какого-то особого человека, или даже Самого Господа. Этот приход будет означать победу над злом и примирение Бога со своим народом, он будет означать заключение нового Завета и послужит спасению израильского народа и всего человечества. В этом свете особое значение обретают даже мелкие детали, которые, конечно, не имели бы значения сами по себе.
Но Захария говорит не только о таинственном и далеком. Основная часть его проповеди говорит о состоянии, в котором находятся его современники и соотечественники. Да, они восстанавливают Храм, и это очень важное и нужное дело, но разве дело только в Храме? Прошлое храмовое здание было разрушено захватчиками, оно не уберегло дедов и отцов от язычества, разврата и жестокой несправедливости — и новое здание, каким бы важным оно ни было, само по себе ничего не гарантирует. Израильский народ нуждается действительно в новом начале, а не в повторении той же самой истории падения и разрушения.
«Обратитесь ко мне! — пророчество Господа Саваофа — и Я тогда обращусь к вам, говорит Господь Саваоф. Не будьте подобны вашим отцам, к которым взывали прежние пророки, передавали им слова Господа: “сверните со злых ваших путей, отвратитесь от злых ваших дел” — но не послушали они, Мне не вняли. Таково пророчество Господа! Где же теперь отцы ваши? Да и пророкам — жить ли вечно? Но что сказал Я, что определил, что заповедал пророкам, Моим слугам — разве не постигло все это отцов ваших?»
С одной стороны, урок был хорошо усвоен. День начала вавилонской осады и день падения Иерусалима запомнились всем иудеям, они отмечали их строжайшим постом как самые черные дни своей истории. А как же быть им теперь, когда разрушенное восстанавливается? У народа возник закономерный вопрос: «надо ли нам скорбеть и поститься в пятый месяц, как делали мы уже много лет?» Захария передал слов Господа «вы уже семьдесят лет скорбите и поститесь в пятом и седьмом месяце — для Меня ли этот пост? А когда вы едите и пьете, разве не сами по себе вы едите, не сами пьете? Да и не говорили ли Господь то же самое через прежних пророков, еще когда Иерусалим был населен и спокоен». Иными словами, пост нужен не Богу. Это напоминание о скорбном дне для самих людей, и если они находят такое напоминание правильным и полезным — пусть постятся. Но решать, насколько это уместно, им и только им.
И дальше Захария уточняет, чего действительно ждет от своего народа Господь: «судите по справедливости и правде, и каждый пусть поступает с другим дружелюбно и милосердно. Не притесняйте ни вдов, ни сирот, ни иноземцев, ни бедняков; не замышляйте в сердцах ваших зла друг против друга». В этом его слова созвучны словам Исайи, который точно так же определял смысл любого поста. И тогда, говорит пророк, «пост четвертого, и пост пятого, и пост седьмого, и пост десятого месяца превратится для дома Иуды в радость и ликование, в доброе празднество. Только любите правду и мир!»
Это блаженное состояние нового Иерусалима, когда печали просто не останется, и не будет причин для поста, ярко описано в книге: «Так говорит Господь Саваоф: вернусь на Сион, поселюсь в Иерусалиме, и будут звать Иерусалим — Градом Правды, а гору Господа Саваофа — Горой Святыни… вновь сядут мужи и жены преклонных лет на улицах Иерусалима, и у каждого в руке посох — так велик их возраст! Наполнят город мальчики и девочки — будут играть на площадях. Так говорит Господь Саваоф: те дни покажутся удивительными сохраненному народу, но что удивительного в том для Меня?»
Но все это коснется далеко не только одних иудеев. В проповеди Захарии вновь звучит идея универсализма, представление о том, что Господь хочет привлечь к себе все народы. Роль Израиля заключается именно в том, чтобы привести их к Нему: «Придут в Иерусалим многие племена, могучие народы, чтобы искать Господа Саваофа… в те дни десять человек разноязыких, разноплеменных ухватятся за полу одежды иудея, и скажут: “мы пойдем с тобой, ведь мы слышали, что с вами Бог”».
Но пока что ситуация далека от идеальной. Захария описывает происходящее метафорически, говоря об израильском народе как о стаде овец, которое пасут его политические и религиозные вожди (позднее именно эти образы будет постоянно использовать Христос). Пока что пастухи озабочены только собственным благополучием: режут овец или продают их скупщикам, лишь бы только получить прибыль. Пророк, исполнив свое служение, в конце концов, переходит и сам на этот коммерческий язык. «Я сказал им: “Если хотите, дайте мою плату, а если нет — то не надо”. И отвесили они мне тридцать серебреников. Господь сказал мне: “Брось их горшечнику — высокую же цену они за Меня дали!” Я взял и бросил их в доме Господнем для горшечника».
В историческом контексте эти слова легко можно понять как рассказ о пренебрежительном отношении к пророку: он долгие месяцы и годы верно нес свое служение, а за это ему дали ничтожную пригоршню серебра. Что было делать с ней? Разве что в Храме оставить для какого-то горшечника (мало ли, по какой причине, но деньги, видимо, горшечнику были очень нужны).
И все же эти слова приводят на память евангельские события — точно такую же плату получил Иуда за свое предательство, и все же не выдержал, пришел в Храм, швырнул деньги на пол, а на них потом купили земельный участок у какого-то горшечника, о котором мы тоже ничего не знаем. Случайное совпадение? Да, если не учитывать общий контекст книги, — и единая нить событий, если смотреть на все пророчества Захарии как на единое целое.
