Первая книжка с каким-либо медицинским содержанием, которая попала мне в руки, была “Жизнь. Болезнь. Смерть” митрополита Антония Сурожского. Тогда я ощутила, что моя вера поможет мне работать в соседстве со смертью и правильно к ней относиться. А значит, я смогу помогать умирающим. С тех пор я стала интересоваться онкологией. После школы поступила на педиатрический факультет, и там услышала о московском хосписе от его главного врача Веры Васильевны Миллионщиковой. Это был первый человек за все мое короткое знакомство с циничным и порой бесчеловечным миром медиков, который говорил о сострадании и любви к больному. Я поняла, что хочу работать с ней. После третьего курса пришла работать медсестрой — в будни ночью, а в выходные — сутками, обычно через двое-трое. Я только что вышла замуж, но муж был не против такого графика. На дежурстве под моим контролем было от 12 до 15 человек. А всего здесь 30 человек — исключительно онкологические больные в последней стадии, — распределенные на два поста (на каждом дежурит медсестра с санитаркой). Люди здесь, в основном, пожилые, у них рак прогрессирует медленно: иногда они выписываются на какое-то время домой, потом возвращаются. А некоторые попадают уже в тяжелом состоянии и быстро умирают. Есть и молодые пациенты, не старше сорока. Бывают и дети.
Умирают больные чаще ночью, во сне. Бывают, конечно, случаи, когда больной долго лежит в отеке легких, и тогда к нему приставляется кто-нибудь, чтобы быть рядом, звонят родным, иногда они сидят до последнего, считают последние вдохи, но и в таком случае должен обязательно присутствовать персонал. Бывает, за несколько дней никто не уйдет, бывает — четверо за ночь. Сколько умерло в мое дежурство — не знаю, никогда не считала. “На руках” вообще мало умирают — почти никто из тех, к кому я особенно привязалась, не умер в мою смену. Телом занимаемся мы: вызываем перевозку в городской морг, подписываем труп, снимаем и прячем крестики и кольца, самое неприятное — считать количество золотых зубов.
О смерти родственникам сообщает врач — по телефону, если только не происходит таких случайностей, когда родственник приходит навестить, а больной только что умер. Я бывала в такой ситуации, встречала первая этих ничего не подозревающих родственников, и, как положено, молча вела их в ординаторскую поговорить с доктором.
Это один из самых важных моментов в нашей работе, как считает главврач. Она всегда говорит, что для нас родственник даже важнее, чем сам больной. Приходят родные, мы их провожаем в морг, даем сколько угодно времени попрощаться, помогаем, чем можем. Одни сразу уходят, другие проводят целый день — мы всегда должны быть рядом, помогать, утешать. Однажды мама молодого парня, когда он умер, упала передо мной, схватила мои колени и долго рыдала, несчастная, безутешная... Она около месяца постоянно находилась при сыне, ночевала в хосписе, никуда не уходила. Мы с ней сблизились. Я плакала вместе с ней.
В хосписе родственники не должны уметь ухаживать — для этого есть мы. Но они должны быть рядом, хотя бы какую-то часть дня. Бывает, что они не появляются — я не знаю почему, либо боятся, не знают, как себя веcти, либо просто рады, что избавились от этого груза. Бывали случаи, когда приходили пьяные родственники, не хотели забирать больного домой, когда его выписывали. Не хочу об этом — остальное все чистые страдания, а это — подлость и злоба.
Помню одну бабушку, — ее звали Вера, отчества не помню. Она была совершенно одна на всем белом свете, к нам попала из тюрьмы с раком легкого. Курила очень много, была худая и с грубыми чертами лица. Помню, как она попросила принести ей бумагу и ручку. Я спросила, кому она будет писать, а она улыбнулась и ответила, что ей некому. Она мало говорила, и в ее глазах был всегда мир, как мне казалось. Она стала для всех как член семьи, кроме нас у нее никого не было. Мы ее и похоронили.
Я копаюсь в памяти, но не нахожу сил писать о ком-то подробно. Что я от них получила? Это была для меня школа любви. И это главное.
...В мучительные последние дни я могу немного помочь: вывести в последний раз на свежий воздух или просто посидеть рядом, подержать руку — не оставить человека одного в ожидании смерти. Я люблю их всех, потому что с ними нет притворства, лести, масок. Но это очень страшно — быть с ними рядом, часами слушать предсмертный бред. Многих я помню очень хорошо, как родных. Я смогла дать им совсем чуть-чуть, но они были так благодарны...
…Как можно любить такую работу, как можно скучать по постоянному соседству со смертью? Не знаю. Но там я — это я. И все понятно: что есть жизнь, что есть смерть, что есть человек, что есть любовь. Там я понимаю, что значит любить ближнего как самого себя. И вижу, что Христос посреди нас.
Анна
- По данным Всемирной организации здравоохранения, от различных форм онкологических заболеваний ежегодно в мире умирают около 4 миллионов человек.
- Первый московский хоспис — государственное учреждение, оказывающее бесплатную помощь онкологическим больным IV группы. Состоит из стационара на 25 мест, выездной службы, обслуживающей около 70 больных на дому, и дневного стационара (для кратковременного пребывания пациентов, знакомства с жизнью хосписа и расширения круга общения человека). Больной поступает в стационар в случае необходимости постоянного наблюдения специалистами, если его состояние не позволяет ему находиться дома, если дома нет приемлемых условий для ухода, чтобы дать членам семьи некоторый отдых. Если после пребывания в стационаре в течение двух-трех недель есть возможность для возвращения больного домой, то дальнейшую помощь оказывают сотрудники выездной службы хосписа.
