Ивар Максутов,
религиовед, преподаватель РГГУ, председатель Московского религиоведческого общества
Прежде всего, стоит определиться с терминологией. Само понятие «милосердие» использовать как универсальное не очень корректно. Все-таки оно характерно для христианства, и конкретнее — для Православия. Оттенки смысла, которые мы вкладываем в слово «милосердие», связаны в первую очередь с греческим языком и теми философскими контекстами, которые идут из античности. В православной культуре «милость» по своему значению близится к понятию «лекарство». Европейские же языки заимствуют смыслы у латыни, где под «милостью» понимается главным образом прощение как возмещение неполноты.
Пытаясь сравнивать отношение к милосердию в разных традициях, мы сталкиваемся с проблемой перевода этого понятия на язык другой культуры — но далеко не всегда это возможно. Милосердие основано на идее Образа Божьего в человеке. Когда мы переходим к другим религиозным традициям, оно теряет этот крайне важный принцип, а потому и сравнение становится очень затруднительным. Милосердие как категория выражено с большей полнотой именно в восточном христианстве, и потому не случайно, что молитвословие «Господи, помилуй!» в католическом богослужении поется на греческом языке, в то время как в латыни просто не было соответствующего слова, способного выразить эту идею.
Более конкретным и универсальным для разговора о других культурах является понятие «благотворительность». Есть нечто общее в разных культурах, на чем зиждется современная идея благотворительности. Это так называемое «золотое правило». В самом общем виде оно звучит следующим образом: «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». И хотя такое «золотое правило» выглядит на первый взгляд достаточно универсально, его применение зачастую отличаетсяот правила весьма существенно.
Мы знаем примеры, когда какая-то культурная среда или религиозная традиция ограничивает круг людей, на которых может распространяться благотворительность. Ими могут быть только члены этой организации, например, или какой-то этнической группы. И в таком случае благотворительность вне круга «избранных» может быть истолкована как нечто негативное. Более того, эта «благотворительность» может распространяться и на иных представителей животного мира, а также растений или природу как таковую, что мы видим в среде защитников окружающей среды.
На протяжении веков религиозные традиции и культуры вырабатывали собственные практики «формализованного милосердия», то есть ограниченного некими правилами, представлениями о том, когда и как надо совершать дела милосердия. Таких примеров известно довольно много. Это и церковный налог в раннем русском Православии, правила жертвования есть в исламской культуре и в различных традициях индуизма.
Если мы говорим о христианстве, то в делах милосердия первична идея о том, что каждый человек воплощает в себе Образ Божий. И именно это должно являться определяющим в отношении к другому. То есть христианин призван видеть в другом не его нынешнее, ветхое состояние, или, скажем, страсти, в которые он погружен, но в первую очередь — Образ Божий, который есть в каждом человеке.
Фото Михаила Масленникова
