В пятницу 13 марта в Министерстве культуры России прошли общественные слушания, посвященные обсуждению нашумевшей оперы «Тангейзер» Новосибирского государственного академического театра оперы и балета. Участниками были высказаны разные мнения, в том числе свою позицию озвучил и председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда:
Спасибо Министерству культуры за организацию собрания. Дважды было бы спасибо, если бы мы собрались чуть раньше. Попытаюсь ответить на те вопросы, которые прозвучали.
Скажу о трех аспектах той проблемы, которую мы сегодня обсуждаем: правовом, собственно художественном и аспекте взаимоотношения искусства и религии.
Правовой. Говорилось и о том, что это мракобесие, обращение в суд — мрачное средневековье и так далее. Уважаемые коллеги, суд — один из самых либеральных способов разрешения возникающих конфликтов, потому что альтернатива ему — это срывы спектаклей и так далее, и тому подобное. Никто этого не хочет.
Более того, когда обсуждалась норма закона, о которой говорил отец Всеволод, как раз представители Церкви и говорили о том, что мы в первую очередь заинтересованы, чтобы по этой статье не было обвинительных заключений. По одной простой причине: обвинительное заключение будет обозначать, что в нашем обществе оскорбляются чувства верующих. Мы бы этого не хотели.
Собственно художественная составляющая вопроса. Когда говорят, что искусство живет по своим законам, мы это прекрасно понимаем. Как культуролог, я много могу говорить на тему взаимодействия религии и искусства, но думаю, что многие здесь присутствующие уважаемые представители искусства знают об этом лучше меня. Конечно, искусство живет по своим законам. И Церковь ничего никому не собирается навязывать и не собирается устанавливать свои критерии художественности. Но внутренние критерии масштаба произведения, оценка таланта, так сказать, конечно, существуют. Очень хотелось бы услышать оценку данного произведения — «по своим законам» — от представителей искусства. Потому что не только противники говорили о том, что они не смотрели постановку, но и защитники практически все — тоже ее не видели и признавались в этом. Но ведь есть разница между Достоевским и Акуниным (исполняет функции иностранного агента) — она очевидна, и никто не будет говорить, что они одинаково прекрасны и одинаково значимы для художественной сферы. Это первое.
И второе: сегодня прозвучала замечательная фраза «защита классики». Я об этом говорил в уже состоявшейся медийной дискуссии. Тут же было сказано, что не надо нас защищать, мы сами себя защитим. Ну, я как-то не думал, что так отделяются от граждан, от зрителей те, кто создает искусство, — мне кажется, что мы должны действовать вместе.
И здесь у меня только одна просьба, в первую очередь, наверное, к Министерству культуры. Все-таки очевидно, что это не Вагнер, а «по мотивам» Вагнера. Ну, давайте так честно и будем говорить и писать. В том числе на афишах. Чтобы зритель понимал, куда он идет. У нас не так много ставится Вагнера, мы не в Германии; чтобы заранее было понятно, что там как бы не совсем Вагнер. (Тот редкий случай, когда «как бы» можно говорить, не сильно уродуя русский язык).
Кроме того — вопрос гражданина — поддерживаю то, что сегодня звучало: насколько вот этот «как бы Вагнер» должен финансироваться государством. Давайте спокойно, серьезно, обстоятельно, — в связи с «Тангейзером», без связи с «Тангейзером» — об этом поговорим. Я ежегодно встречаюсь с сотнями студентов, будучи преподавателем вуза. Культурный уровень — чудовищен. Воспитать его на «как бы Вагнере» будет очень сложно.
И третье, что касается отношения искусства и религии. Да, конечно, мы не вмешиваемся во внутреннюю логику, искусство живет по своим законам… Но ни один разумный человек не будет говорить, что искусство, как и любая другая сфера культуры, абсолютно автономно. Автономия искусства заканчивается, когда художник свое произведение приносит в общество. Это совершенно очевидно. Это касается не только искусства, это касается, например, науки. Расщепление атомного ядра — это нравственно нейтральный акт, а атомная бомба, использование ядерного оружия — нет. И здесь это совершенно уместная аналогия.
Я очень рад, что Борис Михайлович говорил, что он готов отреагировать. Мне хотелось бы сегодня услышать мнение директора театра и отсутствующего режиссера по поводу чувств верующих, по поводу плаката, о котором говорилось. Очень бы хотелось, чтобы ответ был ясный и определенный. В новых постановках вы будете этот плакат использовать или нет? Кроме того, как медийщик могу вам сказать, что это у вас он висит 28 секунд, а единственным визуальным образом вашего спектакля в СМИ является именно этот плакат и ничто другое. Спасибо.
Фото сайт Новосибирского государственного академического театра оперы и балета
