Могла ли немецкая принцесса Фредерика Шарлотта Мария Вюртембергская знать, сколько испытаний и несчастий ждет ее при русском дворе? Красавица-интеллектуалка, полная энергии и желания сеять в новом Отечестве разумное, доброе, вечное, она то и дело сталкивалась с отторжением своих блестящих идей и проектов. Мечтая о счастливой семье, была нелюбима мужем и потеряла четырех дочерей. Но всё преодолела и осталась в истории: именно ей Россия обязана многими переменами к лучшему.
«Бог был слишком щедр к ней»
Октябрь 1854 года. Тридцать девушек в коричневых платьях и белых крахмальных чепцах стоят перед великой княгиней. Каждую она благословляет, каждой надевает голубую Андреевскую ленту с золотым крестом. На кресте две надписи: «Ты, Боже, крепость моя» и «Возьмите иго Мое на себя». Домой вернутся не все, и Ее Высочество это знает. Она сама их выбрала, наставляла, укрепляла веру... Она отвечает за них, за их возможную гибель, как командир, приказывающий солдатам идти в атаку. Правда, с ее стороны приказа не было — была лишь просьба, но ответственность от этого не меньше.
Эти барышни — сестры Крестовоздвиженской общины попечения о раненых и больных в военных госпиталях. Они никогда не видели боя, не нюхали пороха, а отправляются в самое пекло: бинтовать гноящиеся раны, помогать хирургам при амутациях, читать отходные молитвы... А ей остается только молиться о них. И о своих, таких же прекрасных, таких же молодых, дочерях, которых великая княгиня пережила...
Она была слишком умна для своего времени. Родной брат говорил о Елене Павловне: «Бог был слишком щедр к ней. В ее положении ей вовсе не понадобится многое из того, что Он ей дал: ни ее ум, ни ее таланты». И это была правда: блестящий XVIII век с чередой женщин, сменявших друг друга на российском престоле, завершился, а в веке XIX мужчины практически перекрыли дамам доступ к участию в общественной жизни, политике, развитию культуры и образования. Да что там — в первой половине века женщине даже выйти из дома без сопровождения мужчины считалось неприличным. Балы, светские сплетни, приемы и салоны, французские романы, вышивание, обеды в семейном кругу и церковь по воскресеньям — вот, пожалуй, и всё, что было позволено женщине с положением в обществе, какими бы добродетелями и талантами она ни обладала.
Всю жизнь супруга, а потом вдова великого князя Михаила Павловича Елена Павловна сталкивалась с отторжением своих идей и проектов «по гендерному признаку». И когда в начале Крымской войны она предложила привлечь женщин к помощи раненым, высшие военные чины подняли ее на смех. А против ее проекта учреждения училища на базе Музыкальных классов Русского музыкального общества, превратившегося впоследствии в Санкт-Петербургскую консерваторию, поначалу был не только император, но и — неожиданно — многие русские композиторы.
Когда великая княгиня освободила более пятнадцати тысяч своих крепостных, проверяя на практике, как будет «работать» готовившийся тогда Манифест об освобождении крестьян, помещики и чиновники крутили пальцами у виска: эта немка хоть иимператорской фамилии, а совсем помешалась со своими либеральными идеями!
И всё же этой удивительной женщине удалось помочь тысячам людей в самых разных сферах, а многих буквально спасти от смерти.
Брак по чужому расчету
Вюртембергская династия уже подарила российскому императорскому дому одну славную представительницу — вторую супругу императора Павла I Марию Федоровну. И вот в 1806 году в той же фамилии, в крошечном немецком герцогстве, в городке Штутгарт родилась очаровательная Лотти.
Отец Шарлотты, поссорившись со своим старшим братом-королем, переселился с семьей в Париж, и отдал дочерей в известный пансион. Образование там давали блестящее: математика, естественные науки, экономика, иностранные языки... Но воспитанницы-француженки терпеть не могли немок, и принцессам поневоле приходилось закалять характер.
И тут пятнадцатилетняя Шарлотта вытягивает счастливый лотерейный билет: ее знатная родственница, вдовствующая российская императрица Мария Федоровна, надумала женить на ней своего младшего, четвертого сына — великого князя Михаила. Девушка срочно начинает учить русский язык, взяв в качестве учебника «Историю государства Российского» Карамзина, и летом 1823 года, полная надежд и иллюзий, спешит в холодную загадочную страну. «Я чувствую, что въезжаю в Отечество», — пишет она.
В Гатчине принцессу встречает весь двор во главе с императором Александром I и вдовствующей императрицей. Одного за другим Шарлотте представляют двести человек. Дебютантка держится превосходно: каждого приветствует по-русски, любезна, остроумна, смела. Карамзину делает комплимент по поводу его исторического труда, с писателем Шишковым говорит о славянских языках, с генералами Милорадовичем и Кутузовым — о сражениях. В общем, очаровывает всех, кроме… своего жениха.
Михаил Павлович не хотел династического брака. Он мечтал жениться на фрейлине своей матери, княжне Прасковье Хилковой, и антипатию к невесте даже не скрывал. Шарлотта в ужасе молила: «Отправьте меня вон из России! Я вижу, что не нравлюсь. Я не могу всё время находиться в состоянии лихорадки. Я никогда не смогу здесь жить! Никогда!»
Но капризы и пристрастия молодых никого не волновали: брак был нужен государям, и он состоится. Хотя возвышенная и образованная Шарлотта — а с декабря 1823 года уже православная христианка Елена Павловна — интересуется науками и искусством, а Михаил «кроме армейского устава ни одной книги не открыл». Великий князь руководит гвардейским корпусом, командует артиллерией, в войсках его любят, там он — в своей тарелке, а в семье ему тягостно и неуютно. Он мечтает о наследнике, а жена одну за другой рожает ему пять дочерей, две из которых умирают в младенчестве, а еще две — уже будучи достаточно взрослыми.
Крепкий с виду, Михаил Павлович был вовсе не так здоров и, едва перевалив пятидесятилетний рубеж, скончался. Траур по мужу и детям великая княгиня будет носить до конца своих дней.
Император называл ее «ученым нашей семьи»
Утешение Елена Павловна находила в чтении, учении и уходе за доставшимся ей в подарок от мужа Ораниенбаумом, где она все переделала на свой лад, отреставрировала и достроила. Туда и в Михайловский дворец, резиденцию великой княгини в Петербурге, к ней приезжают писатели, ученые, политики. Лучшие столичные профессора читают ей лекции по экономике и финансам. Ее интересуют поэзия и архитектура, история и агрономия, статистика и право... Не зря Николай I называл жену младшего брата «ученым нашей семьи».
Елена Павловна еще при жизни мужа познакомилась с Пушкиным, и тот после их первой встречи писал жене: «Ее Высочество так мила, что я забыл и свою несчастную роль, и свою досаду». Досадовал Александр Сергеевич на свое жалкое для его лет положение камер-юнкера. Но Елене Павловне не было дела до чинов, ее посещали люди, которые вообще не имели доступа ко двору — она ценила их за таланты, поступки, идеи и человеческие качества. После смерти поэта она, пожалуй, единственная из дома Романовых горячо и искренне оплакивала его.
Великая княгиня дружила с Жуковским и Одоевским, переписывалась с Тютчевым, ценила оригинальность и талант Гоголя, а когда тот умер, дала денег на издание полного собрания его сочинений. Она покровительствовала Брюллову и Айвазовскому, добилась, чтобы из Италии в Петербург перевезли «Явление Христа народу» смертельно больного Иванова. Ученый-путешественник Миклухо-Маклай посвятил ей свои записки о Новой Гвинее. Гениальный пианист Антон Рубинштейн был личным концертмейстером Ее Высочества: она устраивала великолепные концерты и музыкальные вечера.
Как великая княгиня освобождала крестьян
На приемах в Михайловском дворце даже в самые строгие годы николаевской цензуры обменивались мнениями будущие государственные деятели, дипломаты и политики. Бывал у великой княгини и молодой прусский посланник Отто фон Бисмарк, будущий «железный канцлер» Германии. Историк и правовед Борис Чичерин писал о Елене Павловне: «Ее упрекали в честолюбии, в желании вмешиваться в государственные дела. Но для этого она была слишком умна. Она говорила, что у нас весьма важно, чтобы царствующие особы привыкали видеть известные физиономии».
Когда Николая I сменил на престоле племянник Елены Павловны Александр II, она сделала всё, чтобы самые передовые специалисты могли «в неформальной обстановке» представлять ему свои проекты решения главных проблем России. И прежде всего, конечно, проблемы крепостного права.
После того как сама Елена Павловна — в качестве эксперимента — в 1859 году с дозволения государя отпустила на волю крестьян своего имения Карловка, в чем ее только не обвиняли! А спустя два года, 19 февраля 1861 года, Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права, в основу которого легла записка, подготовленная великой княгиней и заместителем министра внутренних дел Николаем Милютиным. Император пожаловал Елене Павловне золотую медаль «Деятелю реформ».
«И если что можно сделать хорошего, то именно через нее»
Переживая утрату за утратой, великая княгиня всё меньше времени уделяла свету и всё больше — благотворительности. Перечисление благотворительных учреждений, которые она организовала, опекала и финансировала, может занять несколько страниц: Мариинский институт для девочек среднего сословия; Повивальный институт для женщин из беднейших слоев с родильным госпиталем, стационаром и школой сельских повивальных бабок; детские приюты Елизаветы и Марии, названные в память о покойных дочерях; Елизаветинская детская больница, где впервые стали лечить новорожденных и обучать педиатров; Максимилиановская лечебница для бедных (Лечебница святого Лазаря); первый в мире институт усовершенствования врачей...
И конечно, Крестовоздвиженская община сестер милосердия с перевязочными пунктами и подвижными лазаретами. Гениальный хирург Пирогов писал о Елене Павловне: «Великая княгиня содержит в себе много превосходного. Она принадлежит к недюжинным личностям, и если что можно сделать хорошего, то именно через нее».
В 1854 году Пирогов четыре месяца не мог получить разрешения выехать в Крым, где шла война. В отчаянии он обратился к великой княгине, с ее помощью добился решения государя, а она в свою очередь поделилась с ним своим планом создать женскую общину для ухода за ранеными на передовой. Женщина на войне! Немыслимо! Но Пирогов согласен: именно женщина и только женщина способна окружить раненого такой заботой, таким состраданием и вниманием, какие могут оказаться действеннее многих лекарств.
Пирогов согласен, но против — сам император! Насмешки и двусмысленные намеки по поводу женской общины сыплются со всех сторон... И всё же Елена Павловна добилась своего. Она обратилась с воззванием ко всем русским женщинам, не связанным семейными обязанностями, и желающих нашлось множество: в Крестовоздвиженскую общину пошли женщины всех сословий — дворянки, мещанки, фабричные... Ее Высочество лично отбирала лучших. Под пошивочную мастерскую и склад вещей и медикаментов она отдала нижний этаж своего Михайловского дворца. Сестры проходили практику в больницах под руководством Пирогова и по разработанной им программе. Елена Павловна сама каждый день ездила с ними ухаживать за больными, подавая пример, отметая любые сплетни и кривотолки об общине.
25 октября она проводила Пирогова, еще двоих хирургов и тридцать первых сестер милосердия в Севастополь. После литургии сестры дали клятву: «Доколе сил моих станет, употреблять буду все мои попечения и труды на служение больным братьям мои». А всего в Крым отправились 250 сестер Крестовоздвиженской общины. И 29 из них там погибли.
До конца жизни Николай Пирогов недоумевал, почему медицинская общественность не только Европы, но даже России считала основательницей движения фронтовых медсестер британку Флоренс Найтингейл, которая прибыла в Турцию в разгар Крымской войны. Ведь приехавшие с ней английские и французские сестры милосердия обучались для работы в обычных больницах. Специальных знаний для оказания помощи раненым на поле боя до сестер Крестовоздвиженской общины никто и никогда не получал.
Елена Павловна не оставила своих крестниц и после войны: поселила их у себя во дворце и устроила на работу в больницы, находившиеся под ее покровительством. По примеру Крестовоздвиженской общины стали появляться и другие, где женщины могли получить профессию медицинской сестры. А в 1863 году военный министр Дмитрий Милютин издал приказ о введении постоянного ухода крестовоздвиженских сестер за больными в госпиталях военного ведомства. Это было официальным признанием профессии медсестры. Сестры стали получать жалование и пенсию за выслугу лет. Четыре года спустя Александр II утвердил устав Общества попечения о раненых и больных воинах, объединившего все общины сестер милосердия. В 1876 году оно получило новое название — Российское общество российского Красного Креста.
Основатель Международного Красного Креста швейцарец Анри Дюнан считал, что исходным импульсом к созданию организации стала именно инициатива великой княгини Елены Павловны.
***
На склоне лет она тяжело болела и скончалась в 1873 году, отдав России 50 из 67 лет своей жизни. Благотворительные проекты Елена Павловна передала единственной оставшейся в живых дочери Екатерине, и та на всю жизнь сохранила память о своей удивительной матери, которая стольких людей сделала счастливыми, стольких утешила и спасла, что осталась в истории как человек, отдавший всё богатство своей души служению ближним.
