Представьте, что вы вошли в вагон метро и слышите, как пассажир читает книгу …вслух. Скорее всего, это вызовет у вас недоумение: какая нелепость! Так делают только дети, а взрослым, вроде бы, положено читать про себя. Вот и этот текст вы же ведь тоже читаете про себя. И это нормально. Но так было не всегда. Мало кто знает, что, согласно одной из самых распространённых версий, именно святитель Амвросий Медиоланский (около 340–397) положил начало этой практике.
Мы продолжаем наш цикл Как жили святые
Дело в том, что в древности чтение книг было занятием шумным – читали только вслух. Об этом сохранилось множество свидетельств. Так, например, древнегреческий писатель Лукиан Самосатский (около 120–180) в небольшом сочинении «Неучу, который покупал много книг», замечает: «Ты не видишь, что то же самое, конечно, происходит и с тобой, когда ты держишь в руках прекраснейшую книгу, облеченную в пурпурную кожу, с золотой застежкой, а читаешь ее, позорно коверкая слова, так что люди образованные потешаются над тобой, состоящие же при тебе льстецы славословят, а про себя, отвернувшись, также смеются немало».
Ученые полагают, что такая практика громкого чтения, напоминающая декламацию, была связана с тем, что читающий хотел не только лучше вникнуть в смысл текста, – в те времена общепринятых знаков препинания еще не существовало – но и усовершенствовать таким образом свою культуру речи. А вот чтение «про себя» – традиция более поздняя, начало которой предположительно связана с личностью святителя Амвросия. Об этом свидетельствует другой святой – блаженный Августин (354–430), который, будучи преподавателем риторики в Медиолане, был близко знаком с епископом и во многом именно благодаря ему принял крещение.
Однажды он в компании других молодых людей решил заглянуть к святителю. Когда они отворили дверь в его кабинет, перед их глазами предстала удивительная картина: епископ сидел за столом и молча что-то читал. И это был не единственный случай: судя по воспоминаниям Августина, которые он оставил в своей книге «Исповедь» (и это при том, что святой писал ее тридцать лет спустя!), он регулярно заставал святителя за книгой в полном молчании:
«Когда Амвросий читал, он пробегал глазами по страницам, проникая в их душу, делая это в уме, не произнося ни слова и не шевеля губами. Много раз — ибо он никому не запрещал входить и не было обыкновения предупреждать его о чьем-то приходе — мы видели, как он читает молча, всегда только молча».
Августин не ограничился простой фиксацией этого необыкновенного факта: он попытался объяснить – и для себя, и для своих читателей – почему вдруг Медиоланский епископ прибегал к такой «странной» практике чтения: «Немного постояв, мы уходили, полагая, что в этот краткий промежуток времени, когда он, освободившись от суматохи чужих дел, мог перевести дух, он не хочет, чтобы его отвлекали, и, возможно, опасается, что кто-нибудь, слушая его и заметив трудности в тексте, попросит объяснить темное место или вздумает с ним спорить, и тогда он не успеет прочитать столько томов, сколько хочет. Я полагаю, он читал таким образом, чтобы беречь голос, который у него часто пропадал. Во всяком случае, каково бы ни было намерение подобного человека, оно, без сомненья, было благим».
О том, к каким невероятным последствиям привело молчаливое чтение святителя Амвросия, много веков спустя с удивительной глубиной напишет Хорхе Борхес – один из самых значительных аргентинских мыслителей, публицистов и писателей XX века. В своем эссе «О культе книг» он, приведя соответствующий отрывок из «Исповеди» Августина, приходит к следующему выводу: «Этот человек (то есть Амвросий – Т.С.) переходил непосредственно от письменного знака к пониманию, опуская знак звучащий: странное искусство, зачинателем которого он был, искусство читать про себя, приведет к поразительным последствиям.
По прошествии многих лет оно приведет к идее книги как самоцели, а не орудия для достижения некой цели».
Читайте также:
Как христианство спасло мир от бессмыслицы
