Любимый племянник знаменитого старца Алексия Зосимовского (в миру Федора Алексеевича Соловьева), который на Всероссийском Поместном Соборе 1917 года при выборе Патриарха вынул жребий с именем митрополита Московского Тихона (Белавина), отец Николай в юности тоже мечтал о монашестве. На четвертом курсе Московской Духовной академии он даже написал ректору прошение и получил благословение на постриг, но так и не решился. И окончив академию поехал преподавать богословие в Орловскую Духовную семинарию. А в 1909 году, женившись на дочери московского священника, переехал в Москву и в том же году был рукоположен во священника.
Первые годы он служил в Николаевской церкви в Новой слободе. Приход был небогатый, многим прихожанам отец Николай помогал материально и никогда не брал плату за требы, если видел, что у людей туго с деньгами.
В 1917 году его перевели в храм преподобного Симеона Столпника, а в 1929 году, когда церковь закрыли — в соседнюю, Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе, куда батюшка перенес тайком и чудотворный храмовый образ святого Симеона Столпника.
Протоиерею Николаю было суждено пройти многие круги советского ада. Сначала его «уплотнили», подселив в квартиру рабочих, которые тут же начали писать на него доносы, а потом подали в суд, требуя выселить священника с семьей как людей, идейно чуждых советской власти, и по решению суда отцу Николаю пришлось освободить жилплощадь.
Он просил пустить его пожить в подвале Покровской церкви, но приходской совет побоялся — пришлось перебраться в Сергиев Посад, переименованный в Загорск, где отца Николая знали как родственника старца Алексия. Но и здесь квартиру найти удалось не сразу: батюшка ходил по городу в рясе, и люди попросту боялись сдавать ему комнату, пока, наконец, его с семейством не приютил староста Ильинского храма. На службы отец Николай по-прежнему ездил в Покровский храм, иногда ночевал у брата, иногда — у кого-нибудь из прихожан. Когда к нему первый раз пришли с обыском, он тоже был в Москве, и гроза прошла стороной.
Но с ужесточением паспортного режима ездить становилось все опаснее — отец Николай был, по нашим понятиям, бомж: документов у него не было никаких — в Москве в милиции требовали, чтобы он получал их по фактическому месту жительства, а в Посаде требовали документы с места его работы в Москве.
В 1933 году, когда в Сергиевом Посаде арестовали настоятеля Вознесенской церкви, батюшка подал прошение, чтобы его перевели туда. Вел он себя по тем временам очень неосторожно: проповедовал, исповедовал и причащал на дому больных и умирающих, на исповедь к нему приезжали люди из дальних мест. Со дня на день можно было ожидать ареста.
В следственном деле отца Николая в НКВД сохранились доносы на него, датированные 1939 годом:
«К настоящему времени продолжается и даже увеличивается в городе Загорске паломничество. При выяснении оказывается… основной причиной этого явления укоренившаяся в городе Загорске алексеевщина… особая секта, происходящая от схимонаха... известного духовника паломников, приезжающих и приезжавших в Троице-Сергиеву Лавру, Алексия. Алексеевщина заключается в том же духовно-нравственном извращенном направлении, которое осуществлялось… юродивыми и прозорливыми монахами. К этой именно группе в настоящее время особенно остро выявляет свою принадлежность племянник названного схимонаха Алексия — священник Вознесенской церкви города Загорска отец Николай Владимирович Беневоленский, который... и в полном смысле слова не только подражает ему, но типично старается ему уподобиться … Человек с высшим образованием, корчит из себя монаха, увлекает народ для бесед в темные углы, читает им неизвестные книжки, дает секретные наставления “втихую”...»
В январе 1940 года отца Николая, выходившего из церкви после Литургии, арестовали. Его сокамерник-сексот докладывал: «Беневоленский, находясь в камере, постоянно молится, читает, а иногда вполголоса поет молитвы. Не соблюдает правила внутреннего распорядка — не спит ночами, а спит иногда днем, за что неоднократно получает замечания надзора».
Через полгода Особое совещание при НКВД СССР приговорило протоиерея Николая Беневоленского к пяти годам лагерей. Его отправили в Казахстан, в Спасское отделение Карлага, где меньше чем через год, 16 мая 1941 года умер и был погребен в безвестной могиле.
В 1902 году в своей кандидатской работе в Духовной академии отец Николай писал: «Теперь, когда так часто люди в погоне за житейскими, земными интересами забывают Христово учение, когда сам нередко погружаешься в эту суету, чувствуешь, как черствеет и каменеет сердце, как-то особенно хочется перенестись мыслью за 19 веков, войти в мысли и чувства первых христиан, хоть немножко освежиться и подышать той атмосферой...».
Господь услышал его молитву.
