Отца Сергия приговорили к заключению и отправили в лагерь на Беломорско-Балтийском канале. В суровых условиях он пережил там осень и зиму, но в начале весны отца Сергия посадили в камеру с уголовниками. Они сняли с него одежду и выставили на мороз. Это стало последним ударом по измученному тяготами заключения священнику…
* * *
Священномученик Сергий родился в 1890 году в семье настоятеля Иоанно-Предтеченской церкви в селе Дьякове (ныне Коломенское) Московской губернии Сергия Воскресенского. По окончании в 1915 году Московской духовной семинарии он был назначен учителем словесности в школу при Князе-Владимирском монастыре в Подольском уезде, основанном в 1890 году в живописном холмистом месте при селе Филимонки. В 1916 году Сергей Сергеевич обвенчался с дочерью священника Александрой Николаевной Никольской и был рукоположен во диакона, а в 1920 году — во священника ко храму Иоанна Предтечи на место почившего отца.
Здесь отцу Сергию пришлось столкнуться с гонениями против Церкви, наступившими после захвата большевиками власти. В 1923 году комиссия под председательством жены Льва Троцкого, Н. И. Троцкой, составила акт о закрытии храма Иоанна Предтечи и передаче его музейному отделу Главнауки. В том же году власти Москвы постановили забрать храм у верующих, а его здание передать отделу музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата по просвещению, и в феврале 1924 года храм был передан отделу.
Церковная община не согласилась с этим решением и подала ходатайство об открытии храма. «Православный приход, объединенный нашим храмом, — писали прихожане, — включает в себя четыре больших подмосковных селения <...> с населением тысяча девятьсот — две тысячи душ. <...> Среди нас нет не только неверующих, но даже маловерующих. Воспитанные на началах старого деревенского уклада жизни, мы привыкли всю нашу трудовую жизнь, во всех ее этапах, связывать с кругом жизни церковной, подчиняя первую последней, и до конца дней своих мы не изменим этим своим традициям».
Это ходатайство власти не удовлетворили.
После закрытия храма Иоанна Предтечи отец Сергий перешел служить в расположенный неподалеку храм Казанской иконы Божией Матери в селе Коломенском, где действовал тогда еще второй храм — во имя великомученика Георгия. Жители Коломенского в то время держали большие огороды и сады и зарабатывали на жизнь продажей ягод, фруктов и овощей, которые поставлялись ими на рынки Москвы. Чтобы прокормить семью, отец Сергий вместе с крестьянами возил на рынок малину, яблоки и вишню.
В 1929 году администрация музея стала ходатайствовать о закрытии храмов и здесь.
«При проведении культурно-просветительной работы по музею архитектурных и бытовых памятников в селе Коломенском весьма существенным недочетом является наличие на территории музейной усадьбы двух действующих церквей, — писали музейщики. — Территория Коломенского привлекает каждогодно все возрастающее количество трудящихся и является одним из наиболее популярных мест массовой экскурсионной работы; помимо обычных пешеходных экскурсий по осмотру музея, здесь устраиваются пароходные массовки с музыкой, физкультурой, купанием, организуются игры, танцы и т. п.
При этой постановке разумного отдыха трудящихся, основной целью которого ставится зарядка бодростью и жизнерадостностью, вклинивается большим диссонансом близость церквей с их обрядностью, колокольным звоном, крестными ходами... Главнаука просит о ликвидации отправления религиозного культа в двух церквях села Коломенского: Георгиевской и Казанской».
Прихожане в ответ направили властям заявление с просьбой об оставлении хотя бы Казанской церкви. Ходатайство их было на этот раз удовлетворено. Однако на пороге уже стояли широкомасштабные гонения на Русскую Православную Церковь, и в ночь с 15 на 16 марта 1932 года отец Сергий и вместе с ним семь прихожан-крестьян были арестованы. Тюрем тогда не хватало, и первое время арестованных содержали в специально устроенном на этот случай концлагере в селе Царицыне. Священника и крестьян обвинили в том, что они распространяли антисоветские слухи, источником которых был, в частности, подросток, житель села Дьяково, рассказывавший, что однажды, когда он ехал из Москвы, то у местечка близ Перервы, называемого Иоанн Богослов, ему повстречался незнакомый старик и попросил подвезти его. Вскоре старик предложил ему оглянуться назад. Обернувшись, тот увидел, что по дороге рекой течет кровь, а над Москвой мчится конница. Старик предложил посмотреть в правую сторону. Там была группа работающих крестьян-единоличников. Мальчик посмотрел налево. Здесь стояли колхозники, одетые в похожие на саваны желтые халаты, а впереди них шла толпа с музыкой. Хотел было мальчик расспросить старика, но того уже не было. Вызванный на допрос в ОГПУ, он подтвердил, что действительно все это видел. «Что это был за старик, я совершенно не знаю», — завершил он свой рассказ. «Кто тебя научил распускать подобные слухи?» — спросил его следователь. «Никто меня не учил», — ответил подросток.
На следующий день после ареста священника и прихожан уполномоченный ОГПУ по Московской области выписал постановление: «Рассмотрев агентурное дело “Теплая компания” антисоветской группировки селения Дьяково, по которому проходит кулацко-зажиточный элемент, <...> который под руководством Воскресенского на протяжении 1931 года <...> ведет антисоветскую работу, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти в деревне, <...> постановил агентурное дело “Теплая компания” ликвидировать путем ареста проходящих по нему граждан».
Допрошенные затем свидетели показали, что отец Сергий «среди верующих говорил, что придет время, когда народ будут хоронить без отпевания. <...> Скоро и у нас под Москвой устроят голодную степь, всех лучших крестьян советская власть раскулачивает, арестовывает, ссылает, работать некому. <...> Весь этот гордиев узел, который завязали большевики, может разрубить лишь война». «Священник Сергий Воскресенский говорил: “Советская власть — это красные помещики, которые притесняют трудовое крестьянство, разоряют и закрывают храмы. Но мы должны со своей стороны не примиряться с этими гонениями, а действовать, как первые христиане”. Воскресенский часто говорил проповеди, в которых призывал крестьян крепиться: “Наступило тяжелое время для верующих, всюду на нас гонение, нам нужно крепко держаться за Церковь. Наступило последнее время, но Церковь останется непобедимой”. Будучи у меня в доме и увидев у меня разукрашенные портреты Ленина и членов реввоенсовета, он говорил: “Вместо икон портреты стали украшать”».
Среди других свидетелей был вызван священник Казанской церкви Николай Покровский. «Осенью 1931 года при подведении итогов хозяйственного года была устроена выставка работы колхозов, — показал он. — Я, проходя по селу Коломенскому с Воскресенским, попросил у него посмотреть выставку, на что последний ответил: “Что там смотреть? Если бы это была собственность крестьян, тогда другое дело, а то всё колхозное, а у крестьянина осталась одна голова собственная, и та скоро с плеч долой полетит”».
20 марта следователь допросил отца Сергия. Отвечая на его вопросы, священник сказал: «Сельсовет Дьякова в 1929 году произвел изъятие у меня части имущества — стульев, столов, шкафов и так далее. Часть из них мне была возвращена, часть не возвратили. Я облагался в индивидуальном порядке налогом. По ягодам мне было дано твердое задание, часть моего дома сельсовет использовал под жительство рабочих овощного комбината, вынудив мою семью проживать в тесноте. При реализации займа мне было предложено подписаться на заем в 200 рублей, я предложил 50. В результате я на заем не подписался. Все это вызывало во мне недовольство советской властью и ее представителями на местах — сельсоветом. Сдавая ягоды советской власти по твердым ценам, я был лишен возможности получить за сданную продукцию хлеб и промтовары, так как продукты питания приходилось покупать на рынке, платя за них по рыночным ценам. <...> несмотря на все это, я <...> имеющееся у меня недовольство окружающим не передавал и агитацией не занимался. Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю».
26 марта 1932 года следствие было закончено. В обвинительном заключении следователь написал: «В период проведения мероприятий партии и советской власти в части колхозного строительства село Дьяково под влиянием кулацко-зажиточной прослойки оказалось в стороне от колхозной жизни, за исключением некоторой бедняцко-батрацкой части, которая к организации колхоза приступила в конце 1929 года, организовав колхоз из нескольких хозяйств. В последующее время колхоз разрастался за счет бедняцко-середняцких масс и кулачества, и уже в 1930 году село Дьяково было коллективизировано на 90 %.
В результате засоренности дьяковского колхоза кулацко-зажиточным элементом, благодаря антиколхозной деятельности его <...> колхоз распался, и в нем оказалось только 17 бедняцко-середняцких хозяйств (из числа имевшихся 186). <...>
По поступившим в райотделение сведениям, группа из кулацко-зажиточного элемента под руководством <...> Воскресенского вела антисоветскую агитацию, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти. <...> Как один из методов борьбы с мероприятиями советской власти, обвиняемые распространяли слухи о гибели советской власти и нелепые провокационные слухи о том, что один из колхозников села Дьякова якобы видел видение...»
6 апреля обвиняемых перевезли в Бутырскую тюрьму в Москву. 4 августа 1932 года тройка ОГПУ приговорила отца Сергия к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Он был отправлен в лагерь на Беломорско-Балтийском канале, располагавшийся неподалеку от железнодорожной станции Медвежья Гора. В начале марта следующего года отца Сергия посадили в камеру с уголовниками. Они сняли с него полушубок, затем остальную одежду и выставили на мороз, который в те дни был весьма жесток. Священник Сергий Воскресенский скончался 11 марта 1933 года и был погребен в безвестной могиле.
