Священномученик Николай родился 21 января 1880 года в станице Барсуковской Лабинского отдела Кубанской области в семье военного офицера казачьих войск Андрея Ильича Кандаурова. Со стороны матери, Анны Александровны, урожденной Донецкой, его предки были священнослужителями. Предки со стороны отца были военными, почти все принимали участие в сражениях во время многочисленных войн, которые вела Россия, защищая свою независимость. Андрей Кандауров за участие в боевых действиях был награжден двумя орденами. Отслужив свой срок, он вышел в отставку и был назначен инспектором народных училищ в Кавказском учебном округе. В конце ХIХ — начале ХХ века, когда по России катилась волна революционного террора, были убиты многие государственные деятели, офицеры полиции и армии; от террористов страдали и случайные люди. В 1898 году террористами был убит Андрей Кандауров. Позднее они признали случайность этого убийства и пришли к вдове, чтобы предложить ей материальную компенсацию, на что та сказала: «Господи, да какая там помощь! Прости вас, Господи, вы не знаете, что творите!»
Андрей Ильич Кандауров, отец священномученика Николая Кандаурова
Общественная жизнь начала ХХ века отличалась не только усилением террора, но и пропагандой безбожия; дело доходило до того, что дети из священнических семей под давлением общественного мнения отказывались принимать священный сан. Воспитанный в глубоко верующей семье военных, Николай был человеком долга, и стремительно распространявшиеся в обществе трусость и малодушие только укрепили в нем решимость идти наперекор обстоятельствам и избрать поприще все более становившееся трудным. «Кому-то надо же быть священником», — сказал Николай матери, решив избрать путь служения Богу на поприще пастырской деятельности.
В 1907 году он окончил Ставропольскую духовную семинарию и был назначен на должность псаломщика к Вознесенской церкви села Прасковеи Ставропольской губернии. В том же году он обвенчался с девицей Еленой, дочерью священника Духосошественской церкви села Владимирского Иоанна Карагачева. Впоследствии у них родилось семеро детей — четыре сына и три дочери.
22 октября 1907 года Николай был рукоположен во диакона к Спасо-Преображенской церкви станицы Старощербиновской Кубанской области, а 21 августа 1911 года — во священника к Казанской церкви станицы Ясенской и назначен законоучителем в Ясенское мужское училище.
В 1919 году отец Николай был назначен настоятелем храма в станице Воздвиженской. В это время на Северном Кавказе пылал огонь гражданской войны и станицу охватили военные действия. Не обращая внимания на то, занималась ли территория, где был расположен приход, красными или белыми, он говорил тем и другим, что смотрит на гражданскую войну как на самоубийство нации. Бывало, что после таких проповедей офицеры Белой армии просили отца Николая не произносить их.
После ухода белых и утверждения на Северном Кавказе советской власти начались гонения на Православную Церковь. Местные власти относились с большим уважением к священнику, и их представители не раз приходили к нему домой и предупреждали о готовящемся его аресте: «Николай Андреевич, готовятся документы на ваш арест, — уезжайте, мы дадим вам лошадей, берите и уезжайте». Приходили и прихожане и также уговаривали священника на время покинуть село. Но отец Николай остался. Когда священнику говорили, что его проповеди контрреволюционны и он может быть за них арестован, отец Николай отвечал: «В моих проповедях ничего контрреволюционного нет, я говорю о судьбе нашей России».
В 1924 году отец Николай был назначен служить в храм в станицу Новоалександровскую, в 1929 году — в станицу Новорождественскую, где он был в 1930 году арестован и приговорен к двум годам заключения в исправительно-трудовом лагере. В заключении отец Николай работал грузчиком торфа, а затем кладовщиком на Шатурской электростанции. В это время дома умерла от истощения его жена. Голод в тех местах был такой, что если где пала на дороге лошадь, то уже через несколько часов от нее не оставалось ни костей, ни копыт. В станицах на Кубани не осталось ни кошек, ни собак.
Освободившись из заключения, отец Николай был назначен настоятелем в Георгиевскую церковь в село Высочерт Смоленской области и возведен в сан протоиерея. Во время его служения здесь разразился голод. Семья спаслась от голодной смерти благодаря помощи директора маслозавода: это была глубоко верующая женщина, она оставляла семье священника бидон молока, за которым дети его шли семь километров.
В 1935 году протоиерей Николай был назначен настоятелем Введенского храма в село Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. Когда он приехал в село, общину он застал подавленной в моральном отношении, а местные власти уже приняли твердое решение закрыть храм. Однако священнику удалось собрать вокруг храма крепкую общину, храм был отремонтирован и обновлен крест на нем.
Церковь в селе содержалась в идеальном порядке — это был дом Божий, на богослужение сюда люди шли как на праздник, и в храм приходило молиться столько народа, что он не вмещал всех и люди стояли на улице. Несмотря на скудость материальных средств, отец Николая помогал всякому человеку, оказавшемуся в бедственном положении. Бывало, придя домой, он вынужден был говорить матери: «Мама, я сегодня вам на еду ничего не дам, у меня нет сейчас денег, все, что было, я отдал больным». Мать не роптала, будучи уверена, что Господь не оставит того, кто оказал помощь ближнему.
Сестра отца Николая, преподававшая пение, говорила ему, что у него замечательные певческие способности. Опасаясь за судьбу брата, она не раз указывала ему на его исключительные музыкальные способности и хорошо поставленный голос и убеждала оставить священническое служение: «У тебя семья, подумай о семье, переходи петь в театр, у тебя все будет — и слава, и деньги». Отказываясь от этих предложений, отец Николай говорил, что, взяв крест, он с ним дойдет до конца.
Вечером 25 января 1938 года вся семья сидела в комнате после богослужения. Было темно, горела лишь одна свеча, топилась печь, на которой готовился ужин, напротив нее расположились дети. Отец Николай помешивал кочергой угли в печи и рассказывал детям что-то утешительное. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Дверь была не заперта и распахнулась, и свеча погасла. Кто-то из детей зажег лампу, и все увидели в дверном проеме человека в подпоясанной ремнем шинели, на которой заметно выделялась кобура с пистолетом.
— Кандауров здесь проживает? — грубо выкрикнул он.
— Дети, это всё! — сказал отец Николай, сразу став сосредоточенным и серьезным.
Во все время обыска отец Николай держался совершенно спокойно. Стоял январь, и на дворе было холодно, и он взял с собой телогрейку: если снова отправят в лагерь, то она ему там пригодится. Тепло и ласково он в последний раз попрощался со всеми, и это детям запомнилось навсегда.
Священник был заключен в тюрьму в городе Коломне, а затем перевезен в Москву. На следующий день после ареста состоялся первый и единственный допрос. Протоиерея Николая обвиняли в том, что он будто бы вел антисоветскую агитацию и распространял контрреволюционные слухи. Священник отказался признать себя виновным. В тот же день следствие было закончено, и следователь, составив обвинительное заключение, отправил его на рассмотрение тройки. 2 февраля тройка УНКВД по Московской области приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Николай Кандауров был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
