Сотрудники ОГПУ обвинили отца Александра в контрреволюционной проповеди и в том, что из-за него певчие запели кондак неуставного для этого времени великопостного богослужения. Он ответил: «В церкви верующие действительно плакали. Чем было вызвано такое настроение верующих — не знаю. Я, когда вышел из алтаря с крестом, увидел, что плачут и женщины и мужчины; я тоже прослезился, положил крест на аналой, а сам ушел в алтарь. В это время на левом клиросе запели кондак “Душе моя, душе моя…”, который действительно поется только в Великий пост; я знал, что это противоречит церковному уставу, но не хотел вмешиваться в это дело».
* * *
Священномученик Александр родился 23 сентября 1889 года в селе Русская Цильна Симбирского уезда Симбирской губернии в семье священника Федора Васильевича и его супруги Клавдии Николаевны Гневушевых. В 1912 году Александр окончил Симбирскую духовную семинарию и в 1913 году был определен псаломщиком ко храму в родном селе. 9 марта 1914 года он был рукоположен во священника ко храму в честь Рождества Христова в селе Алейкино и назначен заведующим церковноприходской школой в селе и земской школы в ближайшей к селу деревне и законоучителем. В 1921 году отец Александр был направлен служить в Михаило-Архангельский храм в село Комаровка, в 1923 году — в село Шумовка и в 1925 году — в село Бряндино Мелекесского района.
В 1929 году советские власти по всей территории России начали кампанию по закрытию церквей и снятию колоколов. В январе 1930 года местные власти вместе с активистами приступили к агитации за снятие с храма колоколов и в селе Бряндино. Намереваясь одновременно добиться закрытия храма через уход священника из прихода после создания для него невыносимых условий жизни, власти потребовали от священника уплаты заведомо непосильных налогов. Поскольку отец Александр заплатить не смог, ему было тут же предъявлено и обвинение в неуплате налогов, и 9 января 1930 года в дом священника явился член сельсовета с понятыми для описи имущества.
13 января отец Александр отслужил всенощную и сказал проповедь, которая властями была охарактеризована впоследствии как антисоветская. Наутро, отслужив литургию, священник вышел с крестом на амвон и после проповеди обратился к прихожанам со словом, сказав, что, может быть, это его последние службы, так как в самое ближайшее время власти могут отобрать церковь, чтобы использовать ее для колхозных нужд. Завершая слово, отец Александр призвал прихожан помолиться усердней, чтобы Господь избавил от нападок.
Прихожане, слушая его слово, заплакали. Видя их переживания и переживая сам, священник прослезился и, положив крест на аналой, ушел в алтарь, а хор в это время запел призывающее к покаянию печальное песнопение, которое обыкновенно поется во дни Великого поста: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается…».
15 января состоялось собрание жителей села, на котором был поставлен на обсуждение вопрос о снятии колоколов; всего на нем присутствовало около трехсот человек. Собравшиеся, кроме группы активистов, были настроены категорически против снятия колоколов, и властям, несмотря на все предпринятые ими усилия, не удалось добиться перемены их настроения.
Предполагая, что колокола снимут насильно и вслед за этим вопреки решению большинства жителей села закроют и сам храм, на следующий день к храму собралось около пятисот крестьян, чтобы воспрепятствовать осуществлению этих намерений властей. На колокольню по предварительному уговору с матерями забрались подростки, как несущие меньшую гражданскую ответственность, и ударили в набат. К толпе вышли сельские активисты, но как только они приблизились, на них посыпались угрозы, и они мгновенно разбежались. Несколько дней верующие держали круглосуточное дежурство у храма, но власти не предпринимали попыток его захвата.
В начале февраля отец Александр выехал в Симбирск навестить родственников, в это время сотрудники ОГПУ арестовали некоторых из участников защиты храма. 15 февраля было составлено обвинительное заключение. Следователи писали: «С первых чисел января 1930 года местными сельскими общественными организациями проводилась агитационная кампания за снятие колоколов с церкви. В противовес этой кампании священник местной церкви Гневушев <…> используя религиозные предрассудки масс, повел усиленную антисоветскую агитацию среди верующих против проводимых мероприятий, распространяя провокационные слухи о том, что церковь отдадут в колхоз. При выполнении религиозной службы нарушал уставы церкви с целью воздействия на чувства верующих, ввел исполнение трогательных великопостных стихов, которые в обычное время не применяются. <…>
После торжественной проповеди антисоветского содержания Гневушев со слезами на глазах ушел в алтарь, и в это время на клиросе запели трогательный великопостный стих: “Душа, что спишь, конец приближается…” Находящиеся в церкви, человек до двухсот верующих, все плакали. <…>
В результате антисоветской деятельности Гневушева и его единомышленников <…> 16 января 1930 года утром к церкви собралась толпа человек четыреста-пятьсот, пытавшаяся учинить расправу над представителем местной власти и активистами-бедняками, пытавшимися призвать толпу к порядку и разъяснить им, что церковь никто не собирается отбирать…»
Вернувшись из Симбирска, отец Александр, не зная еще о случившемся, отправился в лес на заготовку дров. Тем временем следствие над арестованными было закончено и следователи, не найдя священника дома, объявили его в розыск, как якобы хотя и вернувшегося в село, но скрывающегося от правосудия. 22 февраля отец Александр вернулся домой и сразу же был допрошен и арестован. На вопрос, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении, священник ответил, что виновным себя не признает.
28 февраля отец Александр был снова допрошен сотрудниками ОГПУ. На обвинения в подстрекательстве к бунту священник ответил, что все знали, что повсюду в окрестностях с храмов снимают колокола, и потому люди и вышли протестовать, а он, учитывая свою молодость и небольшой срок служения в селе, не считал себя настолько авторитетным, чтобы воспрепятствовать действиям жителей; и может быть, собрание перед храмом такого количества людей и является ненормальным, но он не посчитал возможным в это вмешиваться.
15 апреля 1930 года тройка при Полномочном Представительстве ОГПУ по Ульяновской области приговорила священника Александра Гневушева к расстрелу. Он был расстрелян 28 апреля 1930 года, о чем был составлен соответствующий акт: «Труп расстрелянного Гневушева зарыт на кладбищах за городом Ульяновском, близ Стрижева оврага, на надлежащей глубине».
