После проведенного рекордно короткого расследования сотрудники ОГПУ сочли факт «преступления» доказанным и в обвинительном заключении написали: «В селе Дединове проживающие монашки Валерия Добрякова и Мария Шашина, имея между собой организованность и дружбу, находясь всё время на службе в церкви, через собирающихся к ним женщин собирали деньги с крестьян для служителей культа на уплату налогов, тем самым вызывали резкое недовольство крестьян по отношению существующих порядков. Эти же монашки, когда общественные организации в прошлом году поставили на обсуждение вопрос о закрытии церкви, активно повели агитацию против этого решения, в результате чего крестьяне церковь закрывать не согласились».
В этом и заключалось всё «преступление» женщин, за которое их отправили в ссылку на несколько лет. Но окончание ссылки для послушницы Марии не стало окончанием страданий. В будущем ее ждал еще один приговор...
* * *
Преподобномученица Мария родилась 7 июля 1890 года в селе Дединово Зарайского уезда Рязанской губернии в семье зажиточного крестьянина Ивана Шашина и имела двойную фамилию, по отцу и по матери, — Мамонтова-Шашина. Семья владела двухэтажным домом, ригой и обширным фруктовым садом. Местные жители славились благочестием, и в селе было построено пять храмов.
Образование Мария получила в сельской школе. После смерти отца она стала работать по найму, однако сердце ее склонялось к иному, не мирскому пути, и в 1914 году она поступила в Колычевский Казанский монастырь, находившийся в восемнадцати верстах от уездного города Егорьевска. Свое начало монастырь получил в 60-х годах ХIХ столетия, когда здесь была устроена богадельня, затем на этом месте учредили женскую общину, которая была преобразована в монастырь. Строительство монастырских храмов продолжалось около тридцати пяти лет, и открытие монастыря состоялось в 1895 году.
Но недолго здесь пришлось подвизаться монахиням, многие из них увидели и обнадеживающее начало, и трагический конец обители. В 1920 году советская власть закрыла монастырь. Послушница Мария вместе с послушницей монастыря Валерией Добряковой переехала жить в родное село Дединово. Валерия поселилась в сторожке при храме, а Мария — у матери. Зарабатывали они тем, что шили для крестьян одеяла. В храме Воскресения Христова в Дединове они пели на клиросе, а также по просьбе жителей ходили читать Псалтирь по усопшим, что стало основным послушанием для многих монашествующих, изгнанных воинствующими атеистами из разоренных обителей. Крестьяне по большей части на церковнославянском языке тогда не читали, и после закрытия храмов чтение Псалтири частично заменило им церковную молитву.
Вслед за монастырями власти собирались приступить к уничтожению и приходских храмов. В 1930 году они намеревались закрыть Воскресенский храм в Дединове под предлогом того, что церковная община не может заплатить значительную, назначенную произвольно сумму налога. Послушницы обошли деревни прихода и собрали необходимую сумму, они также поехали и в Москву хлопотать, чтобы храм не был закрыт.
Со временем гонения на Церковь лишь усиливались, и 30 мая 1931 года послушницы Мария и Валерия были арестованы и 1 июня заключены в Рязанскую тюрьму.
Мотивируя необходимость их ареста, сотрудники ОГПУ писали, что «дело возникло из поступивших в ОГПУ сведений, что в селе Дединове проживающие монашки среди несознательной части крестьян, и в особенности женщин, ведут антиколхозную агитацию, разжигают недовольство крестьян в связи с наложением налогов на церковные строения».
После ареста послушниц на допросы стали вызываться местные жители, которые единодушно показали, что те пользуются большим авторитетом, являются глубоко верующими, активными церковницами, читают и поют в храме, беседуют с местными жителями на религиозные темы и хлопочут перед властями о том, чтобы храм не был закрыт.
16 июня сотрудник Рязанского секретного отдела ОГПУ допросил послушниц. Отвечая на вопросы следователя, послушница Мария сказала: «В монастыре я молилась Богу и убирала имевшиеся у нас номера (т. е. комнаты — Ред.). <...> Монастырь, в котором я жила, считался богатым. Имел и землю, и лес. Из икон чудотворных у нас была Казанская икона Божией Матери».
Послушница Валерия на вопросы следователя ответила, что в монастыре она прожила больше тридцати лет, пела на клиросе, а после того как монастырь разорили, жила у разных людей, так как своего дома у нее не было.
28 июня 1931 года послушницы были приговорены к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, которое было заменено на тот же срок ссылки в Казахстан, куда их отправили в составе тюремного этапа. Впоследствии ссылку сократили до трех лет.
Дальнейшая судьба послушницы Валерии нам неизвестна, а послушница Мария после окончания срока ссылки вернулась в Дединово и была избрана членом церковного совета. Но недолго ей пришлось быть на свободе. Летом 1937 года начались массовые аресты, и 24 сентября она была арестована. Первое время послушница Мария находилась в Рязанской тюрьме, а затем ее перевели в Таганскую тюрьму в Москве. Заместитель председателя Дединовского сельсовета выдал НКВД такую справку о послушнице: «Среди населения села ведет антисоветскую клеветническую агитацию среди колхозников о колхозной жизни. В настоящее время является членом церковного совета. Антисоветски настроена против советской власти и ВКП(б). Также ведет среди колхозников контрреволюционную агитацию о скорой гибели советской власти и агитирует за соблюдение церковных праздников».
На допросы были вызваны свидетели, которые в большинстве согласились лжесвидетельствовать против послушницы, и лишь в немногих показаниях встречается описание, могущее быть близким к действительности. Эти свидетели показали: «В дни религиозных праздников Мария Ивановна зазывала к себе женщин и устраивала просмотр картин, на которых были изображены монастыри, церкви и святые; ведя антисоветскую агитацию, говорила: “Смотрите, православные, какая была красота, а коммунисты это всё разграбили”.
15 августа 1937 года среди колхозников вела контрреволюционный разговор, говоря: “Вот начала опять советская власть забирать и арестовывать, ну теперь и до меня дойдет скоро очередь, они не дадут нисколько спокойно прожить”».
В августе 1936 года послушница Мария в помещении сельсовета в присутствии «колхозников говорила в контрреволюционном духе по поводу занятия церкви под склад: “Вот, отобрали у нас, православных, последнее утешение. Где же мы должны теперь молиться? Разве у советской власти другого помещения не было под склад, кроме как церковь?”»
«В июне 1937 года среди женщин около своего сада вела контрреволюционную агитацию, сказав: “Вот Конституция пишет, что всем предоставлены одинаковые права, а попробуй что-нибудь скажи, тебя сразу арестуют. Где же тут свобода слова?” В августе 1937 года во время уборки сена Мамонтова-Шашина среди женщин говорила: “Как вам не стыдно, что вы отказываетесь совершенно от церкви, в храм перестали ходить даже в престольные праздники”».
25 сентября, на следующий день после ареста, политрук НКВД допросил послушницу Марию.
— Следствие располагает данными, что в 1934 году по прибытии из ссылки вы у себя устраивали богослужения, приглашая священников и монахинь. Подтверждаете ли это? — спросил он.
— Нет, это я отрицаю, — ответила послушница.
— В 1935 году во время одного из молебствий у себя на дому вы вели контрреволюционный разговор о Коммунистической партии и советской власти. Признаете ли это?
— Нет, этого я не признаю.
— В дни религиозных праздников с целью срыва колхозных работ вы у себя на дому устраивали просмотр панорам церквей и монастырей, приглашая с этой целью женщин-колхозниц.
— Это я признаю. Действительно, в 1936 году в нашем доме у диакона в комнате были женщины-колхозницы, я им дала панораму для просмотра.
— В 1937 году в августе среди колхозников вы вели антисоветскую агитацию в связи с арестом кулаков вашего села. Признаете ли это?
— Нет, этого я не признаю.
— В 1936 году вы среди женщин-колхозниц в контрреволюционных целях вели контрреволюционную агитацию против колхозов, используя религиозные убеждения некоторых из них. Подтверждаете ли это?
— Нет, я это отрицаю.
Допросы было окончены, и 13 октября 1937 года тройка УНКВД по Московской области приговорила послушницу Марию к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она была отправлена в Бамлаг на строительство Байкало-Амурской магистрали.
Десятки тысяч заключенных мужчин и женщин не успевали выполнять прихоти потерявшего человеческий облик начальства, произвольно уменьшавшего сроки окончания того или иного этапа строительства и увеличивавшего для них рабочий день до шестнадцати, а иногда и до восемнадцати часов. От недостатка пищи люди начинали тяжело болеть, теряли зрение, так что по вечерам передвигались гуськом. Всё большее число заключенных утром уже не могли подняться с нар и выйти из лагерного барака.
Не выдержав этих страшных условий каторги, послушница Мария 2 октября 1938 года скончалась и была погребена в одной из безвестных братских могил вместе с тысячами скончавшихся узников.
