Одна из главных причин, по которым родители ищут альтернативы обычной массовой школе — это желание воспитать своих детей в определенной системе ценностей. А с другой стороны — это и желание избавить их от таких системных недостатков массовой школы, как жесткость (иногда даже жестокость), невнимание к личности, иерархичность, принуждение, дисциплина, основанная на наказании; найти альтернативу привычной скуке и зубрежке. Все это, конечно, тоже имеет прямое отношение к системе ценностей — потому что входит в острое противоречие с идеей свободы, творчества, живого стремления к познанию, уважения к личности.
Например, в школе Амонашвили, когда ребенка учат писать, не исправляют ошибки красной ручкой, а подчеркивают зеленой то, что у него хорошо получилось — и мотивация в учебе совсем другая: не страх ошибки, а желание сделать лучше и понимание, что ты это уже можешь.
Для разговора о «несредней школе» я опросила около 50 родителей, чьи дети учатся не в массовой школе. Среди них не оказалось вариантов «школа Амонашвили» или «школа Монтессори», но все же оказалось несколько вариантов, выбор которых в первую очередь продиктован выбором близкой системы ценностей.
Православные школы. Родители, которые выбирают православные школы — это далеко не всегда люди глубоко верующие, хотя в большинстве своем дети приходят именно из верующих семей. Некоторые просто хотят, чтобы сверстники их детей были свободны от повального увлечения плодами массовой культуры и потребительства, чтобы дети были укоренены в русской культуре («сын учился в школе, где не все говорили по-русски; дочь учится в православной школе, потому что я хочу, чтобы она хорошо знала русский язык, получала удовольствие от игры словами, чтобы мы были в одном культурном срезе, а там разберемся», — ответила мне одна мама). Многие ждут внимательного и чуткого отношения к детям, особенно если у детей есть проблемы со здоровьем, обучением и поведением.
Надежды не всегда оправдываются. Иногда требования к поведению оказываются формальными, а православное воспитание — крайне своеобразным. Мои респонденты рассказывали о школе, куда ребенка перевели в надежде на понимание его проблем, а требования к нему оказались куда более жесткими и формальными, чем в обычной школе. Рассказывали о школе, где на Масленицу учитель в красной рубахе сообщил пришедшим гостям, что «русские превыше всех, ведь и Христос был русский». О школе, где вся жизнь замирала, когда директор ставила музыкальные спектакли — и где в конце года выяснилось, что дети ничему не научились… Но рассказывали и о школах, где дети получают фундаментальное гуманитарное образование, осваивают старославянский, пение по крюкам, золотое шитье — и сохраняют доброе, человеческое отношение друг к другу. Вот одна из опрошенных мам: «Я выбрала для своих троих детей эту школу в основном из-за контингента детей и родителей. Школа маленькая, все друг друга знают: родители, дети, учителя. Такая вот большая семья. За советом идут к батюшке. Атмосфера лучше, чем в обычной школе. И дети все-таки в основном с внутренним стержнем, даже самые хулиганы — всё равно не злые, добрые и верующие».
Вальдорфские школы. Это школы, идея которых базируется на антропософии Рудольфа Штайнера, поэтому православные обычно считают их сектантскими. Среди опрошенных мною светских мам оказалось немало сторонников вальдорфских школ (противников, надо сказать, тоже). Среди плюсов — индивидуальный подход, чередование интеллектуальной деятельности с ручным трудом (в младших классах — вязание, в старших — шитье рюкзаков или по выбору работа в столярной мастерской), музыкой, танцами — с тем, что развивает чувства и волю. В некоторых вальдорфских школах предметы изучаются циклами-эпохами: в одну из эпох происходит углубленное изучение физики, в другую — биологии… В школах есть эвритмические занятия — музыкально-ритмические композиции, основанные на стихах; у этого занятия есть антропософское обоснование; кому хочется — интересуется, кому нет — учится движению, равновесию и чувству слова. Еще один пункт расхождения православных с теми, кто равнодушен к антропософскому учению — благодарность перед трапезой: дети перед едой произносят речевку, текст которой зависит от возраста, например, такую: «Каждый плод землёй рождён, силой солнца напоён, славлю солнце, славлю землю, благодарно всё приемлю». Родители-агностики и родители-атеисты воспринимают это как необходимость обратить внимание ребенка на то, что надо благодарить тех, кто нас кормит; православные родители считают эту речевку языческой молитвой, заменяющей молитву перед трапезой. На семинары по антропософии в школе можно ходить, а можно не ходить.
Есть дети, которые в мягкой, доброжелательной атмосфере расцветают. Есть — которые, наоборот, в отсутствие четко обозначенных рамок и границ (особенно после массовой школы с ее вызовами родителей и записями в дневник) ведут себя не лучше, а хуже. Рассказывает мама такого ребенка: «Без контроля за учебой он практически ничего не делал, а я, обрадованная, первоначально тоже отпустила учебу, — и в конце года он фактически не сдал ни один тест. Моему ребенку нужны четко очерченные границы. Я бы посоветовала такую форму обучения чувствительным детям, которым тяжело в обычной школе, и детям с отставанием в развитии: их никто не гонит в общем темпе».
Кадетские корпуса и классы. Одни дети хотят быть военными. Других мамы стращают «будешь так себя вести — отдам тебя в кадетский корпус». Третьи оказываются там потому, что для родителей важно, чтобы ребенка научили дисциплине, воспитали в нем силу воли, собранность, способность к самообслуживанию, силу и выносливость; чтобы воспитывали в нем любовь к Родине. Но военное воспитание — тоже не для всех, и точно не панацея для трудных случаев.
Вот удачный пример. Рассказывает канис-терапевт Татьяна Любимова, у которой двое детей учатся в кадетской школе: «Алешка с младенчества мечтал о военной форме, на собеседовании при поступлении честно ответил, что его любимая книга — “Книга будущих командиров”, и это действительно так. Поэтому, когда узнали, что недалеко от дома есть кадетская школа, поняли, что это — наше, тем более, что именно школа, а не пятидневка, как в других корпусах. Плюсы — дисциплина, дух школы, сплочённый педколлектив, единые цели и задачи, воспитание помимо обучения. Учеников-кадетов уважают на всех уровнях. Могут кричать на плацу — но замдиректора по кадетской работе на полном серьезе отдает честь первокласснику. В сетке занятий — строевая подготовка, борьба, танцы, хор. Мне нравится, что старшие опекают младших, что есть балы, школьные традиции. Главный минус — что в школу подчас отдают детей с девиантным поведением, требующих несколько иного педагогического воздействия. Отчислить нарушителей невозможно. Это очень сказывается на духе школы и отношениях между ребятами».
Вот неудачный пример, имя мамы не называю: «В шестой класс сын пошел в кадетский класс музыкального лицея, далеко от дома. Сначала в общежитии была эйфория: свобода! Но не тут-то было. Классный папа-полковник, дисциплина, много уроков плюс два часа самоподготовки, плюс 3-4 часа хора и музыки. Да еще ежедневные уборки в комнатах и дежурства… Он выдержал там четыре месяца — а потом “хочу домой”, “не хочу и не буду”. Я говорила: будешь жалеть, потерпи немного; я же видела, что это как раз то, что ему надо. И ребята хорошие, и преподаватели. И самостоятельность вырабатываться началась. А теперь и сам жалеет, что не пересилил себя».
Татьяна Любимова замечает: «В кадетский корпус лучше идти детям со склонностью к военной службе, активным, с должной физической подготовкой. Есть дети, которым кадетство нравится, а есть другие по складу — зачем их мучить? И не надо строить иллюзий, что школа возьмет на себя все воспитательные функции. Все равно воспитательного значения семьи никто не отменит».
Продолжение следует....
Читайте также:
Что нужно знать про альтернативное образование в школе. Часть 1: Анскулинг и хоумскулинг
Почему родители бегут из школы?
