— Папа, а все люди умирают?
— Нет, сынок, люди просто улетают на небо и там живут без тела.
— И мы никогда не умрем?
Я понимаю, что тут нужно отвечать честно и без красивых фраз:
— Мы все когда-нибудь умрем, потом будем жить на небе. Там хорошо, там Христос и Божья Матерь, святые.
В ответ слышу хныканье и сквозь слезы:
— Я не хочу на небо…
В полном недоумении пытаюсь выяснить причину рыданий, и сын объясняет:
— Я не хочу на небо, потому что там нет детских площадок.
Теперь мне приходится заверять ребенка, что на небе миллионы детских площадок, сотни горок, качелей и тому подобных радостей. Что-то мне подсказывает, что если Господь обещал, что в Царствии небесном «обителей много», то и площадки детские там найдутся.
Говорят, что лет с пяти дети начинают задавать самые сложные вопросы. На любой из них при желании всегда можно ответить или признаться, что хотя ответа не знаешь, то непременно выяснишь. Но именно такие ситуации заставляют взрослых задуматься над собственными «детскими» вопросами, ответы к которым найти куда сложнее. Например, как научить ребенка любить службу, если, стоя в храме в толпе, он в лучшем случае видит море ног? Имеет ли смысл держать ребенка всю службу на руках? И если да, то, что делать, когда у тебя несколько детей? Что отвечать батюшке, который, прежде чем причастить чадо, вдруг спрашивает: «Когда вы пришли на службу? До или после чтения Евангелия?» А дальше, по одному ему ведомым законам, принимает положительное или отрицательное решение в отношении тебя и твоего ребенка. Согласно древним церковным канонам считается, что те, кто не посещал Литургию три воскресенья подряд, отлучают себя от Церкви. Отсюда вопрос: считаемся ли мы с женой отлученными от Церкви, раз у нас много детей, нет бабушек, которые могли бы заменить нас на время, а няня — это из области фантастики?
В социологии существует понятие «синдром эмоционального выгорания». Оно применимо в том числе и к волонтерам, которые, помогая больным или инвалидам, через какое-то время начинают чувствовать безразличие и душевное истощение. Для таких людей проводят специальные тренинги, семинары и частные беседы. Глядя на измученные лица знакомых многодетных мам на детских площадках, на заспанных пап, несущих своих малышей к Чаше, я начинаю думать, что забота о детях и домашний быт забирают не меньше душевных сил, чем волонтерство. Конечно, вымыть посуду или вынести горшок за ребенком — это не так красиво и возвышенно, как поехать в больницу ухаживать за чужыми больными людьми. Но и это изматывает…
Вообще, вопросов больше, чем ответов. И как сегодня воспитывать в детях целомудрие? И как приучить их к ежедневной домашней молитве?
Сотни книг написано о спасении, о борьбе со страстями, об аскетике. Впрочем, в большинстве своем и учебники нравственного богословия, и святоотеческие советы о нравственности написаны для монахов. Применительно же к семейным людям советов не так много, да и носят они достаточно общий характер: мол, никого не осуждайте, не ругайтесь, выполняйте заповеди и недалеко будете от Царствия Небесного. Но разве семейный человек меньше, чем монах, нуждается в духовной помощи?
Из чего состоит день обычной мамы маленьких детей? Готовка, стирка, глажка, штопка, отвод-привод в школу и детский сад, походы в магазин, на прогулку… А ты сделал уроки? Нет — так иди делай! Не трогай кота! Кто разлил компот? И где в таком распорядке дня найти время для подготовки к Исповеди или для уединенной молитвы, да даже для чтения духовной литературы? Ну разве что не спать. А ведь духовное чтение — это действительно необходимое делание в современном обществе, пропитанном потоками информации. Без него всем нам грозит потонуть в суете и бесполезном пересказе последних новостей.
Впрочем, я не вполне прав, говоря о полном отсутствии книг о семейной жизни и о том, как спасаться в семье. Есть же книга «Один раз и на всю жизнь» отца Ильи Шугаева, и автобиографические очерки Анны Ершовой, и живая книга Дарьи Мосуновой «Мама в кубе». Проблема состоит не столько в отсутствии литературы, сколько в том, что нынешняя практика православного благочестия ориентирована на одиноких людей. А вот настоящего, разработанного семейного богословия нет. Хочешь стать иноком? Походи в послушниках. Хочешь причаститься? Пойди на службу, исповедуйся, прочти правило. Хочешь помогать на приходе? Возьми благословение отца-настоятеля. И так далее. Но как только вопросы касаются проблем семейного благочестия, то оказывается, что общепризнанных правил не существует. И все это — лишь частные мнения частных священников. Причем, как ни странно, отнюдь не семейный статус священника определяет характер духовного окормления. Ведь и монах может быть очень снисходительным, в то время как женатый священник — чрезмерно ригористичным. Кто-то другой возразит: так есть же документ «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» — с глубокими по содержанию рекомендациями о семейной жизни. Но кто читал этот документ? Увы, единицы. Мои церковные друзья, когда я говорю, что тот или иной вопрос семейной жизни подробно растолкован в концепции, смотрят на меня недоуменно: где же ты взял эту концепцию? Это говорит только о том, что соборный документ Церкви пока не стал руководством в пастырской практике. Не это ли яркое доказательство отсутствия семейного богословия?
Как-то я задался целью сделать сборник «Семейный отечник» или «Семейный патерик», в который, подобно рассказам из жизни преподобных, собрать рассказы из жизни святых семей. Задача оказалась не из легких. Подавляющее большинство житий написано об иноках или епископах. Один из моих друзей в ответ на мои сожаления заметил: «Выход один — писать семейные патерики своей жизнью».
