Однажды у меня была, наверное, самая спокойная ночь если уж не в жизни, то за последние годы — точно. Но ей предшествовала жуткая истерика моего сына, завершившаяся необъяснимым для меня до сих пор образом.
Дело было в Вашингтоне, где я работаю. За пару месяцев до этого моему двухлетнему сыну поставили диагноз — лейкоз, рак крови. Кто знает, тот поймет.
Случилось это в разгар самого сложного, интенсивного этапа лечения, когда мы должны были давать сильнодействующие лекарства совсем еще крохотному ребенку строго по часам вне зависимости от его желания, а любая температурка означала поездку в больницу. Неожиданно перед сном наш абсолютно спокойный парень устроил жуткую истерику, а поскольку он только начинал говорить, мы с женой никак не могли понять, о чем он кричит.
Прошло, наверное, с полчаса, когда мы с трудом разобрали, что он произносит только одно слово: «Икона!»
Тогда у нас дома икон почти не было — только наши небесные покровители да крохотный образок святой Матроны Московской, который бабушки привезли из Москвы. Его-то мы и дали сыну.
Можете себе представить наше с женой удивление, когда ребенок, минуту назад кричавший, словно его режут, мирно заснул, сжимая в ладошке икону. Так крепко, что мы, взрослые, не могли ее вынуть.
Что это было, мы так и не поняли, а маленький сын не смог или не захотел объяснить. Сейчас, спустя почти восемь лет, он этого уже не помнит, а тогда крепко спал до утра — кажется, впервые со времени начала лечения. Мы еще долго прислушивались к его дыханию, а потом и сами заснули мирным сном.
Сейчас у сына, слава Богу, все хорошо. Мы радуемся успехам нашего мальчика в школе, на футбольном поле, в строительстве «Лего» и в шахматах.
С той ночи Матрона — особенная для нас святая. Подходя к ее иконе в нашем русском храме в Вашингтоне и обращаясь с какой-то болью, проблемой, просьбой, я верю — она меня слышит.
Фото (здесь была удалена ссылка на организацию, запрещенную в РФ)
