Он часто появляется в телепередачах как представитель в России Объединения членов рода Романовых. Он читает лекции по этикету в одном из приходов Санкт-Петербурга. Он вращается в высших эшелонах власти, всегда оставаясь независимым. Он семь лет был алтарником в одном из православных храмов Бразилии, а вернувшись в Россию, организовал первый Крестный ход по Невскому проспекту. Человек-парадокс, идеалист, романтик, патриот из эмигрантов… Кто он, Иван Сергеевич Арцишевский?
Крестный ход со слезами на глазах
— Вы были организатором первого после перестройки Крестного хода по Невскому проспекту в 1993 году. Как это случилось?
— Сначала я был организатором первого Конгресса соотечественников в Москве и в Санкт-Петербурге, где познакомился с внуком известного российского политического деятеля Сергея Витте — бароном Владимиром фон Витте (он живет в Финляндии). У него была идея провести Крестный ход в Петербурге. Мы подошли к приснопамятному владыке Иоанну (Снычеву), с которым я был хорошо знаком, и он с энтузиазмом согласился. Это было в августе 1992 года, а к следующей Пасхе мы провели на Невском проспекте первый свободный Крестный ход, в котором участвовало 20 приходов.
— Почему это было важно для Вас?
— Вы поймите, мне, человеку, приехавшему из Бразилии, предложили провести по Невскому проспекту первый Крестный ход! Это сразу стало моей задачей, обязанностью! Мне казалось это тогда очень важным: России необходимо было начинать с возрождения духовности. И этот Крестный ход состоялся! Никто, мне кажется, не был уверен, что что-то получится. Помню, как Анатолий Собчак сказал, что нужно ОМОН выставлять на улицах, а ОМОН говорил: «Платите деньги», а деньги еще надо было найти. Но мы достали деньги и заплати ли ОМОНу. Где-то даже сохранилась фотография с этого Крестного хода, на которой стоит омоновец… и плачет. У него слезы на глазах, представляете! Это было совершенно замечательно: 25-тысячная толпа идет с хоругвями, с иконами от Малой Морской на Невский проспект. Собчак мне говорил: «У Вас одни старушки выйдут». Потом я показывал ему фильм с этим Крестным ходом и говорил: «Ну, смотрите, там одна молодежь, семьи с детьми!»
Это была другая интонация, другая страна, другой народ. Это было снова возрождение, снова открытие дверей…
Богатая география
— Вы приехали в Россию из Бразилии, жили в Риге, родились в Китае… Что стало причиной такой географически богатой биографии?
— Моя бабушка совсем молоденькой девушкой оказалась в Японии. Там вышла замуж за деда (сына богатого купца), который попал в страну, отступая вместе с армией Каппеля. Дед открыл в Осако самый большой европейский магазин готового платья в Японии. Весь дипломатический корпус одевался у него, из Токио приезжали. Этот магазин отчасти определили судьбу деда. Когда с семьей он переехал в Китай, его подвергли репрессиям. О причинах мы узнали много лет спустя, когда нам с мамой неофициально сообщили, что в его магазине была одна из явок Рихарда Зорге. Дед помогал Зорге, как это сделал бы в среде эмигрантов любой русский человек. А когда советские войска вошли в Порт-Артур, то «Смерш» арестовал его одним из первых. Дед погиб в лагерях Мордовии. Наверное, слишком много знал.
Вообще, эмиграция — это были очень патриотически настроенные люди, и во время войны большинство русских помогало России, а после войны эмигранты были за Советский Союз. Все рвались возвращаться. И мои мама и папа (дед по линии отца был инженером-железнодорожником и строил КВЖД), встретившись в Китае и поженившись, всегда хотели вернуться в СССР. В Китае было тяжело. Об этом мало пишут, но там царили антирусские настроения. Идет русский по улице — китайцы плюются. Мама рассказывала, что особенной доблестью у китайских мальчишек было попасть плевком в голень.
Потом у родителей появилась возможность уехать в Австралию или Бразилию. Выбрали Бразилию, где папа, прекрасно владевший английским языком, смог устроится в крупную английскую фирму. Мы безбедно жили в Сан-Паулу, а я учился в одном из лучших колледжей.
— Ваша семья была верующей?
— Бабушка была очень верующим человеком. Ее отец, а мой прадед протоиерей Иов (Клярович) с 1920 года жил и служил в Сан-Франциско. У нас в Сан-Паулу была православная церковь, куда мы ходили вместе с бабушкой. Примерно с восьми лет и до самого отъезда в Россию я прислуживал в алтаре. К сожалению, приехав сюда, я от Церкви отшатнулся: видимо, всему виной советское время… В Петербурге я, к счастью, все-таки встретил удивительных священников, как те, которых видел там, за границей (например, один из них венчал меня с женой, сейчас я читаю лекции в его приходе). Есть и другие, настоящие, на мой взгляд, пастыри.
— А как Вы очутились в России?
— За полгода до окончания мною колледжа мы уехали в Советский Союз. Все это время родители просились в Россию. Они считали себя русскими, читали «Крокодил» и «Огонек», ходили на каждые гастроли из Союза: цирк, ансамбль Моисеева, балет.
— Неужели русские, приезжавшие в Бразилию, не пытались приоткрыть завесу мифа об СССР?
— У поколения моих родителей была вера, которую теперь можно назвать иллюзией. И Советский Союз ими от России не разделялся: Родина есть Родина. Моя бабушка, получившая великолепное образование в Петербурге, знавшая французский, английский, до последних дней (а она дожила до 94 лет) читала газету «Правда». Я как сейчас помню: сидит на кухне, отложит «Правду» или «Известия» и говорит: «Господа, что же все-таки они делают с Россией!» Одним словом, родители в 1966 году наконец-то получили разрешение и уехали в Челябинск, где нам разрешили поселиться.
— Чем это стало для Вас?
— Для меня переезд был болезненным. Мне было 16 лет, я вырос в совершенно другом обществе. По-португальски говорил лучше, чем по-русски, хотя дома разговаривали только на русском. В Челябинске меня поразило все: отсутствие продуктов, грязь, хаос… Я приехал в джинсах, и первое, что у меня спросили: «Что ты ходишь в холщовых штанах?» Я не помню реакции родителей, они люди упрямые, поэтому очень хорошо скрывали свое разочарование. Мама не любила разговаривать на эти темы, и когда я задавал вопрос: «Зачем мы сюда приехали?», отвечала: «Ну, приехали и приехали, значит, такая судьба».
Иван Арцишевский в колледже. Фото из архива И. С. Арцишевского
— Вы пошли учиться в десятый класс?
— Нет, в пятый, я же русского языка не знал. Сдавал часть программы экстерном, часть изучал со всеми. У меня были хорошие учителя. Один из них — Анатолий Гостев, преподаватель математики, он как бы вел меня. К тому же был ненамного старше меня, вообще, очень мне помогал. Думаю, он был кандидатом в члены КПСС и ему дали специальное поручение по поводу меня (государство нашу семью очень плотно курировало). Сейчас он профессор в Челябинском политехническом университете, мы до сих пор переписываемся. А вот сверстники восприняли меня с большим трудом. Я же не просто приехал с Запада — я приехал из страны «генералов песчаных карьеров», причем не из трущоб, а из богатого буржуазного колледжа. Им невозможно было меня понять и принять.
— И агрессия была?
— Да, и я до сих пор помню отдельных «товарищей». Но что интересно: уже тогда начались так называемые политические разговоры, критичные по отношению к социализму и коммунизму. Я хорошо помню, как осторожно высказывались на эти темы родители. Папе сейчас 88 лет, он жив-здоров и до сих пор так же нейтрально, дипломатически, философски настроен. У нас в семье все время говорилось, что капиталистический строй несправедливый. А социализм — гораздо справедливей с точки зрения социального обеспечения для всех. Наверное, именно поэтому по приезде в СССР нам было все-таки тяжело. К тому же мы все в семье были людьми социально активными: хотелось в чем-то участвовать, что-то делать да и попросту быть с коллективом.
— А у Вас братья, сестры есть?
— Младшая сестра, которой тогда было восемь лет, пошла в первый класс — мы как раз и пытались успеть приехать. Никаких переживаний у нее не было: она влилась, и всё. А потом быстренько, как только представилась возможность, уехала обратно. Она родилась в Бразилии, поэтому легко получила гражданство. Сейчас она кардиолог и имеет свою клинику в Бразилии.
Мне судьбой было уготовано другое. В конце концов отец нашел связи, поехал в правительство и сказал, что знает пять языков, имеет опыт руководство огромной международной американо-бразильской компанией. «Мы для чего приехали? — спросил он. — Давайте я буду приносить пользу стране». Нам позволили переехать в Ригу, где отец устроился на хорошую должность в Академию наук Латвии. Мама стала художественным руководителем Дворца культуры. В Риге в 19 лет я благополучно закончил десятый класс. В Латвии было, конечно, проще, но нелюбовь к русским была там отчетлива. Мама переживала, что уехали из эмиграции, но вернулась опять в эмиграцию. До университета я отслужил в десантных войсках. Это была принципиальная позиция моей мамы — отдать долг Родине. Так что я прошел все, что можно было пройти. Моя бабушка написала мелкими буковками на папиросной бумаге 90-й псалом и вклеила мне в военный билет. Никто этого так и не обнаружил. Так что у меня всегда с собой был этот псалом.
«Начни с внешнего — придешь к внутреннему»
— Вы с супругой основали Центр этикета. Чем люди занимаются у Вас?
— Центр существует восемь лет, и сегодня это серьезное по своим задачам учебное заведение. «Как себя вести? Как общаться в светских ситуациях и в деловых кругах?» — мы помогаем найти ответы на эти вопросы. У нас есть интересный семинар по религиозному этикету, который разъясняет, как вести себя в православном или католическом храме, в мечети или синагоге. К сожалению, в этой области люди сегодня просвещены мало. Например, есть такие студенты, которые на вопрос: «Что такое Рождество?» — отвечают: «Праздник, как Новый год». Потому мы вынуждены разъяснять смысл Православия, рассказывать о самых простых вещах.
— Кто Ваши студенты?
— Очень разные люди. У нас есть однодневные, двухдневные, месячные и другие программы. К нам приходят домохозяйки, жены бизнесменов, сами бизнесмены. Есть корпоративные семинары, на которых мы преподаем деловой этикет и правила организации переговоров. Есть занятия в СПбГУ на философском факультете, на кафедре конфликтологии. Сейчас начнем преподавать в Академии гражданской службы.
— Откуда Вы черпаете знания для занятий?
— Будучи представителем в России Объединения рода Романовых, я общаюсь с очень многими высокопоставленными людьми: с королевскими дворами, принцами и принцессами, руководителями и владельцами предприятий. Я долго работал начальником Управления государственного протокола Администрации Санкт-Петербурга, лично занимался приемом высоких должностных лиц, приезжающих в наш город. Ну и, наконец, я воспитывался первой волной эмиграции, то есть теми, кто родился в России: князьями, графами да и просто образованными русскими людьми, которые через всю жизнь пронесли искорку русской интеллигентности, русской культуры. Мне повезло: я постоянно находился в их обществе.
— Культура поведения в семье, известная нам по классической литературе, исчезает. Все популярнее становится лозунг «Все лучшее — детям». И дети в чем-то начинают наглеть, а родители становятся их заложниками...
— Самая древняя рукопись, которая дошла до нас, находится в Каире. Знаете, что там сказано? Молодежь не та, мир скоро рухнет! Это было написано четыре тысячи лет тому назад! Я думаю, что лозунг «Все лучшее — детям» правильный. Для того чтобы ребенок вырос полноценным, раскрылся, чтобы у него не было комплексов, он должен чувствовать защищенность и любовь родителей. С этого начинается формирование любой личности.
Другое дело, что любая уступка, которую вы делаете ребенку, — это ваше очко, которое можно потребовать обратно. Если вы когда-то сказали «да», то имеете право на что-нибудь сказать «нет». Этот педагогический принцип нужно уметь соблюдать.
— В последние годы возникло понятие «православная семья», но традиции прерваны, и поэтому в поисках своего пути мы делаем много ошибок. Бывает, что люди пытаются играть в православную семью. Как бы вы прокомментировали эту ситуацию?
— В основе православной семьи лежит глубокая вера в Господа. Церковь учит нас, что самое главное — связь с Господом через Причастие. Это основа основ.
Но и в исполнении канонов и норм, как мне кажется, нельзя слишком усердствовать. Сейчас появилась идея, легко проникающая в неокрепшие умы, что религия — это комплекс запретов. Это неправильно. Посмотрите на Христа в Евангелии: Христос учил жить. Ведь Христос и на свадьбе был, и праздновал. Он собирал друзей, они пили вино, вкушали обычную еду, и это было нормально. Жизнь дана человеку для того, чтобы жить, радоваться и славить Бога!
Я считаю, что одно из величайших достижений мировой художественной литературы — это сюжет про великого инквизитора из романа «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского. «Зачем Ты нам? — говорит великий инквизитор Христу. Мы Твоим именем все сделали, больше Ты нам не нужен». В этом, мне кажется, ключ к пониманию происходящего: мы изгоняем Христа, а ведь Христос — это любовь к жизни, это любовь к ближнему, это уважение к личности.
— Вы часто говорите о необходимости возрождать русскую культуру, но свой центр назвали «Европейский формат»…
— У России, безусловно, есть национальные черты, но Россия — имманентная часть Европы (то есть обладает внутренней связью с ней). Не нужно пытаться сделать Россию независимой, абсолютно отдельной цивилизацией. Такого не бывает. Российская цивилизация является частью европейской культуры. И мы должны следовать определенному европейскому опыту, но и внедрять русский опыт в Европу.
— А что Вы понимаете под возрождением русской культуры?
— Это возрождение культуры, основанной на Православии и на русском миропонимании. Здесь можно сказать о соборности, о нашем понимании справедливости. Наиболее яркими представителями и выразителями русской культуры являются наши великие философы от Достоевского до Ильина. Культура — это духовное понимание человека. Возрождение русской культуры — это возрождение ценности человека.
Русская культура подразумевает честность, справедливость. Воровать плохо! Не потому, что кто-то поймает, а потому, что это плохо само по себе. Пользоваться своей должностью ради личных интересов — стыдно, как и лицемерить. Это противоречит совести. В то время как социальная ответственность, долг, честь — это часть русской культуры.
— А этикет — это кодекс каких-то нравственных установок и хороших манер?
— Если вы знакомы с высшей математикой, то знаете, что таблица интегралов не дает возможности решать интегралы. Этикет — это не кодекс, а система. Говоря о правилах, мы учим студентов их использовать. Человек не должен сидеть и вспоминать, какое правило — 628-е или 531-е — следует применить к ситуации. Он должен владеть навыком, который и есть часть интеллигентности. Интеллигентность, кстати, — чисто русское, уникальное понятие. Система этикета основана прежде всего на уважении к личности.
Этикет и этика — две стороны одной медали. Начни с внешнего — придешь к внутреннему. Когда мы говорим, что главное правило этикета — уважение к достоинству другого человека, то мы уже находимся на пути к этике. ■
Архивные фото Александра Спицына
