Преподобный Варсонофий Оптинский — старец, который хотел спасти Льва Толстого

Преподобный Варсонофий Оптинский (в миру Павел Иванович Плиханков) родился в Самаре 5 июля 1845 года в почтенной, зажиточной и благочестивой семье. О его жизни до поступления в монастырь — а произошло это только на 47 году его жизни — мы знаем из личных воспоминаний старца. В детские годы он регулярно бывал в храме, любил церковное богослужение и даже прислуживал в алтаре. В школьные годы ярко проявилась его склонность к молитве и уединению. На каникулах, которые проходили в имении на природе, он вставал за час до общего подъема и уходил в березовую аллею молиться.

«Тогда я молился так, как никогда уже более не молился: то была чистая молитва невинного отрока. Я думаю, что там я себе и выпросил, вымолил у Бога монашество», — вспоминал сам о. Варсонофий.

Однако монашество в тот момент был для него очень далекой перспективой. После школы он закончил Оренбургское военное училище, затем продолжил образование в Санкт-Петербурге. Его судьба складывалась как нельзя лучше. Он дослужился до полковника, был на хорошем счету у начальства, его прочили в генералы. О жизни в монастыре в то время он имел не слишком высокое представление: «страшная скука — там только редька, постное масло да поклоны».

Несмотря на увлеченность службой и блестящую военную карьеру, Павел Иванович ощущал внутри какую-то неудовлетворенность. Его сослуживцы замечали за ним «странности»: он оставался холостым, избегал балов, театров, не участвовал в офицерских кутежах и пирушках, вел довольно аскетичный, учитывая его положение и возможности, образ жизни. Со временем Павел полностью охладел к светской жизни. Одним из поворотных моментов стал его поход в театр, где посредине представления он ощутил в душе щемящую, неизбывную тоску. «В душе как будто кто-то говорил: “Ты пришел в театр и сидишь здесь, а если ты сейчас умрешь, что тогда? Господь сказал: в чём застану, в том и сужу... С чем и как предстанет душа твоя Богу, если ты сейчас умрешь?”» — вспоминал он позже.

Важным событием в жизни старца стала его встреча в Москве, где он оказался по службе, с праведным Иоанном Кронштадтским. Увидев офицера, всероссийский старец на глазах у всех молча подошел к нему и поцеловал его руку. «Все присутствующие переглянулись, и говорили после, что это означает какое-нибудь событие в моей жизни, и решили, что я буду священником... А теперь видишь, как неисповедимы судьбы Божии: я не только священник, но и монах», — рассказывал старец.

Всерьез задумавшись о монашестве, Павел Иванович приехал в Оптину пустынь, о которой случайно прочитал в каком-то духовном журнале. Там он сразу попал в келью к старцу Амвросию Оптинскому, где в тот момент находился и другой оптинский подвижник, отец Анатолий (Зерцалов), ставший впоследствии наставником Варсонофия. К огорчению Павла Ивановича, преподобный Амвросий дал ему еще целых два года на раздумье. А ближе к концу этого срока полковник тяжело заболел воспалением легких. Во время болезни, когда денщик читал ему Евангелие, он пережил чудесное видение. По воспоминаниям старца, его осиял неземной свет, в котором перед ним как будто пронеслась вся его жизнь. Он услышал голос, который приказывал ему идти в Оптину пустынь. Павел Иванович выздоровел и, завершив все свои дела, оставил службу и вскоре стал послушником Иоанно-Предтеченского скита Оптинской обители.

В 1900 году он принял постриг с именем Варсонофий, через некоторое время был рукоположен в иеродиакона, а затем в иеромонаха. Во время Русско-японской войны он отправился на фронт, где служил при военном госпитале, духовно окормляя раненых. Общение с солдатами и офицерами в полевых условиях произвело на него сильное впечатление. Вот что писал он в одном из писем, адресованных настоятелю Оптиной пустыни игумену Ксенофонту (Клюкину): «Только теперь, когда я встретился лицом к лицу с русскими ранеными воинами, офицерами и солдатами, я убедился, какая бездна христианской любви и самоотвержения заключается в сердце русского человека, и нигде, может быть, не проявляются они в такой изумляющей силе и величии, как на поле брани. Только в тяжкие годины войн познается воочию, что вера Христова есть дыхание и жизнь русского народа, что с утратою и оскудением этой веры в сердце народа неминуемо прекратится и жизнь его. Каждый народ ставит те или иные задачи, которые и составляют сущность, содержание его жизни, но у русского народа одна задача, которая коренится в глубине его души. Это — вечное спасение его души, наследие вечной жизни, Царства Небесного».

Вернувшись в Оптину пустынь, отец Варсонофий в 1907 году был возведен в сан игумена и назначен настоятелем Оптинского скита. К тому времени он уже был широко известен как опытный духовник, наделенный даром прозорливости. Ежедневно он принимал множество людей, число его духовных чад увеличивалось.

«Ему дан был в этом особый дар от Бога, — вспоминал о старце Варсонофии уже после его смерти скитоначальник иеромонах Феодосий (Поморцев). — Душа кающегося грешника сразу располагалась к нему, чувствовала доверие, ибо батюшка не отталкивал его, не гнушался им и, раскрывая пред ним же его собственную душу, помогал ему исповедовать свои грехи и обнажать свои греховные язвы, кои таил в душе своей, быть может, многие годы, нося в себе через это залог вечной смерти. Батюшка умел в одно и то же время и располагать человека к чистосердечной исповеди, и показывать ему всю тяжесть и безобразие грехов, и вливать в его душу надежду спасения. Властно было его слово, и наставления его неизгладимо печатлелись в душе человека, ибо исходили из благодатного опыта и знания души человеческой со всеми ее немощами и силами. Батюшка всякого приходящего к нему умел принять, выслушать и дать соответствующий совет и наставление, будучи умудрен от благодати Божией. И благодать эту, почивавшую на старце, мог испытать всякий, кто приходил к нему как к старцу».

В 1910 году, по поручению Святейшего Синода, старец поехал на станцию Астапово для напутствия находившегося при смерти Льва Толстого. Однако встретиться с писателем ему не удалось — родственники Толстого не пустили старца к одру умирающего. «Помню, в самый день смерти графа, утром, пришла ко мне мысль: не допустят ли меня сегодня к нему? Быть может, он покается и будет спасен. В это самое время пришли ко мне сказать, что граф умер. Так и погибла душа безвозвратно. А между тем как легко было ему спастись: я нес ему Тело и Кровь Христовы и шел простить и разрешить все его согрешения — «вольныя и невольныя», — описывал преподобный свой неудавшийся визит.

В последний год жизни старца его постигло тяжелое испытание. В 1912 году по доносам недоброжелателей церковное начальство назначило его, уже пожилого и немощного человека, настоятелем Старо-Голутвина Богоявленского монастыря, который в то время находился в крайне запущенном состоянии. Обителью отец Варсонофий управлял меньше года. Вконец измученный и смертельно больной, он скончался 1 (14) апреля 1913 года и был похоронен в родной обители рядом со старцем Анатолием (Зерцаловым). В 1996 году старец Варсонофий был прославлен как местночтимый святой, а в 2000 году состоялась его общецерковная канонизация. Сегодня его мощи находятся во Владимирском соборе Оптиной пустыни.

Из бесед преподобного Варсонофия Оптинского с братией Оптиной пустыни и духовными чадами

О любви к Богу

Необходимо дать себе отчет, к чему лежит наша душа, что составляет ее содержание. Носим ли мы в себе Христа или привязываемся к чему-либо земному? Хорошо, если каждый будет посвящать хоть час или два вечером на рассмотрение своего сердца, чтобы определить — любит ли оно Бога или что-либо временное.

О Ветхом и Новом Заветах

Заповеди Ветхого Завета легче Заповедей евангельских; их мог исполнять человек невозрожденный, но для Нового Завета это невозможно.

Некоторые говорят: что трудного в Новом Завете? Всё только любовь да любовь. Да, но это-то и составляет подвиг. Любить всех по Евангелию, совершенною любовию — это дело нелегкое, требующее громадного труда и содействия благодати Божией, отчего св. апостол Павел говорит: «Любовь есть исполнение закона».

Закон Христов для естественного человека непосилен, гораздо тяжелее закона Моисеева, ибо утончает и усиливает его требования; осуществить его в жизни нашими слабыми и склонными ко греху силами безусловно невозможно, и закон Христов рассчитан исключительно на человека облагодатствованного. Единственно только при помощи силы Святаго Духа, через обновление нашего ветхого естества новой стихией благодатной жизни он становится удобоисполнимым, и его заповеди являются только формой обнаружения и развития этой небесной силы, а тайны его учения — тайнами нами же переживаемой нашей внутренней духовной жизни.

О таинствах Церкви

Таинства Церкви Православной имеют такую великую силу, что человек крещеный, будь он даже злодей, если покается, может начать новую жизнь, исполняя евангельский закон во всей полноте.

В таинстве Покаяния, или, что то же, — Исповеди, разрываются векселя, то есть уничтожается рукописание наших грехов, а Причащение истинных Тела и Крови Христовых дает нам силы перерождаться духовно. Правда, это совершается не сразу и, пожалуй, неощутительно для нас: не приидет Царствие Божие с соблюдением, но несомненно, что это перерождение рано или поздно совершится, и мы начнем новую жизнь, жизнь во Христе.

О вере

Господь требует от нас прежде всего веры: «Без веры невозможно угодити Богу». Сколько бы кто ни делал добрых дел, но если он совершает их не во имя Христово, то они не имеют никакой цены.

Многие говорят: можно и без Христа быть хорошим человеком и даже исполнять евангельский закон, например, о любви, о милосердии. Нет, это глубокое заблуждение. Заповеди Христовы требуют от нас такой высоты, что они рассчитаны только на возрожденного через Святое Крещение человека.

О том, как спастись

Как же спастись? Как войти в чертог Царя Небесного? Есть лестница туда и из монастыря, и из мира. Можно спастись и в богатстве, и в бедности. Сама по себе бедность не спасет. Но можно обладать миллионами, а сердце иметь у Бога и спастись. Вот, например, Филарет Милостивый: он имел огромное богатство, но этим богатством приобрел себе Царство, помогая бедным и обездоленным. Авраам тоже был очень богат; его богатство по тогдашнему времени заключалось в огромных стадах, но это не помешало ему спастись. А можно и в бедности погибнуть, привязавшись к деньгам. Стоял, например, один нищий на паперти: терпел и голод, и холод, лишь бы накопить денег. Накопил рублей сорок-пятьдесят и умер. И пошла его душа в ад, так как привязана была к деньгам, а не к Богу.

О помыслах

Охранять свою душу от помыслов — это трудное дело, значение которого даже непонятно людям мирским. Нередко говорят: да зачем охранять душу от помыслов? Ну, пришла мысль и ушла — что же бороться с нею? Очень они ошибаются. Мысль не просто приходит и уходит. Иная мысль может погубить душу человека, иной помысл заставляет человека вовсе повернуть на жизненном пути и пойти совсем в другом направлении. Святые Отцы говорят, что есть помыслы от Бога, помыслы от себя, т. е. своего естества, и помыслы от бесов. Для того чтобы различать, откуда приходят помыслы, внушаются ли они Богом или враждебной силой или происходят от естества, требуется великая мудрость.

О посещении храма

Посещайте чаще храм Божий, особенно в скорби: хорошо встать в каком-нибудь темном уголке, помолиться и поплакать от души. И утешит Господь, непременно утешит. И скажешь: Господи, а я-то думал, что и выхода нет из моего тяжкого положения, но Ты, Господи, помог мне!

О посте

Пост бывает двоякий: внешний и внутренний. Первый есть воздержание от скоромной пищи, второй — воздержание всех наших чувств, особенно зрения, от всего нечистого и скверного. Тот и другой пост неразрывно связаны друг с другом. Некоторые люди все внимание обращают только на внешний пост, совсем не понимая внутреннего. Например, приходит такой человек куда-нибудь в общество, начинаются разговоры, в которых сплошь и рядом — осуждение ближних. Он принимает в них деятельное участие и много похищает от чести ближнего. Но вот наступает время ужина. Гостю предлагают скоромную пищу: котлетку, кусочек поросеночка и т. д. Он решительно отказывается.

— Ну покушайте, — уговаривают хозяева, — ведь не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что из уст!

— Нет, я насчет этого строг, — заявляет он, совершенно не сознавая, что, осуждая ближнего, он уже нарушил и даже совсем уничтожил пост.

О молитве

Всякая добродетель вследствие упражнения обращается в навык, а молитва до самой смерти требует понуждения себя и является следствием подвига. Молитва трудна, так как ей противится наш ветхий человек, но она трудна еще и потому, что враг всей силой восстает на молящегося. Молитва есть вкушение смерти для диавола. Хотя он уже умер духовно, но молитва как бы снова поражает его, а потому он всячески противится ей.

О Церкви

Люди, находящиеся в Церкви Православной, направляются к Горнему Иерусалиму, т. е. к Царствию Небесному, верным путем; они плывут по житейскому морю в ладье, где кормчий — Сам Христос; те же, которые вне Церкви, стремятся переплыть это море на одной доске, что, конечно, невозможно; и гибнут безвозвратно.