У христиан есть замечательная традиция: брать на себя маленький «подвиг» на время поста. Например, перечитать Евангелие. Но перечитать мало, нужно его еще понять. Мы выбрали самое короткое – от Марка – и будем давать отрывок и толкование на него каждый день. Это чтение займет время дороги на работу, а если вы в эти дни остались дома на карантине — может стать полезным способом себя занять. Присоединяйтесь!
Девятая глава (стихи 1-32) Евангелия от Марка. Из нее узнаем, что случилось на горе Фавор и почему апостол Петр захотел там остаться.
Далее о жизни и смерти Христос говорит слова, которые жгут душу: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». Веками это обетование вызывало смятение; здесь – начало всех ложных ожиданий конца света и прочих туманностей. Но речь-то о другом, – о том, что некоторым даруется узреть Царство, будучи в теле. И речь даже не о таких мистиках, как апостол Павел, который «был восхищен до третьего неба» (см. 2 Кор 12:2), хотя и это тоже могло иметься в виду. Но самым прямым, самым непосредственным образом они указывают на смысл следующего эпизода: Преображения Господня на горе Фавор.
Cияние фаворского света было нездешним; он пришел из Царства Небесного и озарил Иисуса, и вместе с этим нездешним (невечерним, как говорится, то есть не смеркающимся) светом явились Илия и Моисей, и Христос с ними беседовал.
Это было доступно глазам Петра, Иакова и Иоанна. Вот они-то и были теми, кто еще не вкусив смерти, увидел Царство Божие, пришедшее в силе.
В общем виде можно, подумав, сказать, что важные слова, сказанные Спасителем (Мф 11:27; Лк 10 22) о том, что Отца знает Он и те, кому Он «хочет открыть» нужно иметь в голове и при других размышлениях. Главное здесь – Божественная воля Христа. Минуя Его, никаких озарений не получишь, а только в прелесть впадешь. А то, что Он «хочет всем спастись и в разум истины придти» (1 Тим 2: 4), дела не меняет: все равно нужно к Нему приходить, к Нему обращаться, а не считать, что у тебя в кармане льготный пропуск.
Так и на этот раз: почему Он именно этим трем Апостолам открыл Царство, пришедшее в силе, мы не знаем и судить об этом не можем. И даже мои любимые слова из тропаря Преображения «якоже можаху», то есть (открыл) в той мере, в какой они могли воспринять, не помогают, потому что мы не знаем, в какой мере могли воспринять это другие. Вообще же здесь очередная развилка для умов: способные принять Христа как Он есть в Его Благой Вести могут дивиться делам Господним, из которых складывается история спасения мира, желающие же «самостоятельно разобраться» рискуют погрузиться в море домыслов и волнений.
А пока что этим трем было хорошо, – до того хорошо, что словами этого было не выразить, и только детский восторженный лепет срывался с губ Петра: хорошо бы нам тут и остаться, построить шалашики – и жить... Христос, сводя их с горы, запретил говорить о том, что они видели, пока Он не воскреснет из мертвых. А они, не смея спросить напрямую, обсуждали между собой непонятное «воскреснуть из мертвых», и спросили не об этом, главном, а о том, что книжники-то говорят, что первым должен придти Илия, так что же получается и как это согласовать? Честно говоря, обидно, потому что получается мелкотемье какое-то. Но это очень по-человечески; думаю, что каждый из нас (а может быть, даже и неоднократно) попадал в такую неловкую ситуацию, когда очень хочется спросить «о главном», но глупый тщеславный стыд этому мешает, и задаешь вопрос о второстепенном, облекая его в «умную» форму. Это очень сложный и болезненный вопрос: о человеческой слабости, которая не может миновать даже лучших из людей. Возможно, примеры такой слабости были даны в Евангелии для того, чтобы нас приободрить и приобщить к терпению – ближнего и себя. Но к сожалению, именно человеческая слабость и приводит к тому, что человек, ознакомившись с этими примерами, начинает превозноситься и в полном помрачении полагать, что он лучше и совершеннее, чем Апостолы...
На этот вопрос Иисус ответил обстоятельно и спокойно: «Правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; и сыну Человеческому, как написано о Нем, надлежит много пострадать и быть уничижену. Но говорю вам, что и Илия пришел, и поступили с ним, как хотели, как написано о нем». Речь, разумеется, об Иоанне Предтече, лучшем из людей, и «должен придти» – отнюдь не будущее время. И вот тут-то бы и обратить свое внимание не на соответствие-несоответствие того, что происходит, тому, что написано, а на предстоящие страдания Сына Человеческого...
А после схождения с Фавора – что называется, будни: в окружении толпы ученики отбиваются от книжников. И дело серьезное: один из народа привел к Апостолам своего сына, одержимого (ниже говорится о многократных попытках суицида: «многократно дух бросал его в огонь и в воду»), немого и страдающего припадками, похожими на эпилептические. А Апостолы не смогли изгнать беса. То-то раздолье было книжникам, которые сами, правда, ничего не могли, но бдительно следили, чтобы прочие соответствовали возлагаемым на них ожиданиям.
И за этим следует восклицание Христа: «О, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?». Я об этом когда-то где-то уже писала, но, наверное, можно и повторить: что, собственно, имеется в виду в поговорке «Христос терпел и нам велел»? Считается, что речь идет о крестных муках, но при таком толковании открывается простор для всякого мучительства, что отражено уже в другой поговорке: «Бьют и плакать не дают». Но на самом-то деле имеются в виду вот эти слова Христа – о людях недобрых, невнимательных, злобных, поверхностно набожных... Именно пребывание с ними (нами, нами!) было столь тягостно для Сына Божия, что Он ЖАЖДАЛ (Его слова) смерти крестной.
Но терпел. И действительно «нам велел» – терпеть друг друга. А опытные в духовном делании знают, что и себя нужно терпеть. Но понимать это следует духовно, как говорится, то есть не то чтобы пренебрегать своими грехами («грех мой предо мною есть выну», то есть всегда), а знать, что этим ты ничем не отличаешься от любого другого человека, и все, что ты можешь – это склониться с любовью перед любящим тебя Богом и принести Ему свое покаяние – как хорошие дети несут отцу свои горести, обиды, неудачи.
И самое главное – не корчить из себя супермена, не стремиться к суперменству и не обличать других в его отсутствии.
Бесконечным было терпение Христа, – говорится ведь «долготерпелив и многомилостив». На просьбу несчастного отца помочь Он сказал: «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему». И со слезами воскликнул бедняга: «Верую, Господи! помоги моему неверию».
Так хочется, чтобы эта молитва человека исстрадавшегося, ощущающего себя на краю бездны, но при этом честного перед самим собой и перед Богом (мог ведь сказать что-то вроде «А как же, конечно, могу! Не вопрос! Легко! Без проблем!» или другую сходную пошлость, засоряющую мозги и слетающую с губ, как плевок, небрежно и бессмысленно) дошла до наших сердец и укоренилась в душах. Потому что по большому счету мы страдаем не упущениями в ритуалах, а маловерием, укоренившимся язычеством, – от которого и ищем защиты в ритуалах, а нужно в Боге и в своей душе, которая, как известно, по природе христианка.
И эта предельная честность была вознаграждена, как, собственно говоря, и всегда награждается, потому что Господь сказал: «Дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него». И бес вышел, причинив напоследок такое потрясение, что больной «сделался как мертвый» и за умершего его и приняли. Но он встал, когда Христос взял его за руку и поднял, – ясный образ восстановления падшего человечества.
А уже в доме на вопрос учеников о том, почему же они не смогли изгнать беса, Спаситель ответил: «Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста».
Если же мы зададимся простым вопросом: кто должен молиться и поститься? – и будем рассматривать этот эпизод с такой точки зрения, то получим ответ: в первую очередь Исцеляющий, но и близкие несчастного: ведь отец помолился. И я знаю случай из жизни, когда ребенок страдал от попыток суицида чуть ли не с трех лет, но был совершенно исцелен: набожные родители и заботливый духовник. И, наверное, на всякий случай полезно отметить, что о молитве и посте страждущего речи нет.
Затем Христос пошел с учениками в Галилею, избегая народа, потому что Он хотел говорить именно с ними – о том, «что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет». И снова то же: ученики не поняли, о чем это Он говорит, а спросить боялись. Понятно, что не Его гнева боялись, потому что видели неоднократно, что Он не гневается, как прочие люди; боялись показать себя не такими умными, как им хотелось бы выглядеть.
Да, Апостолы во многих отношениях были такими же людьми, как все прочие, с типичными людскими слабостями и заблуждениями. Но Господь избрал их, потому что видит сердце: эти слабые люди, когда пришел их час, утвердили христианство в мире и, не дрогнув, приняли мученический венец. И когда мы рассуждаем о тех или иных недостатках тех или иных людей, следует помнить, что мы их не знаем, а Господь знает, и кому Он готовит в удел подвиг веры - нам неведомо.
Дальше — девятая глава (33-50). Из нее узнаем, как выглядел Евангельский прообраз исповеди, зачем Христос поставил ребенка в круг с апостолами и что Его слова «если глаз твой соблазняет тебя, вырви его» — не призыв к самокалечению.
