Временами, особенно осенью, он вдруг начинал грустить о каких-то диких краях, и странные видения незнакомых гор наполняли его сны...
Дж. Р. Р. Толкин
Влюбиться в свою родину
Ощущение дороги, пути очень сильное, манящее. Когда «убегаешь» из мегаполиса, то встречаешься с настоящей Россией, ну или, по крайней мере, с ее эхом. А это так важно и нужно — пройтись по тихим улочкам, посетить старинные монастыри, заглянуть в глаза неторопливым жителям провинции, встретиться с природой, вдохновлявшей Левитана, Поленова, Васнецова, Нестерова. Не забуду то яркое чувство красоты русской природы, которое я пережил в Переславле-Залесском. Конец мая — поля, усеянные желтыми одуванчиками, мы с группой путешественников на холме пускаем сотни мыльных пузырей, которые от ветра быстро и весело улетучиваются, и огромное, залитое солнцем Плещеево озеро, похожее на море... От таких картин сердце радостно замирает, а глаза жадно «пьют» живописные виды. И понимаешь: Родину нельзя научиться любить по учебникам, с ней надо встретиться, в нее надо влюбиться…
Евгений, г. Москва
… все полагают, что на Руси жизнь скучна своим однообразием, и ездят отсюда за границу развлекаться, тогда как я утверждаю и буду иметь честь вам доказать, что жизнь нигде так не преизобилует самыми внезапнейшими разно-образиями, как в России.
Н. С. Лесков (1831—1895)
Путешествие как самая великая и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя.
Альбер Камю (1913—1960)
Дружба по-южнославянски
Язык. В чужой стране он становится препятствием или... или не становится. После одной фантастической поездки я поняла, насколько это условное препятствие, насколько вообще все препятствия в общении условны.
Это было в Сербии, в монастыре Студеницы. Сербия почти наша — но все-таки другая страна. Язык? С пятого на десятое понятно. На второй день. Если очень прислушиваться к снисходительному собеседнику. Ладно — не пропадем! Как-нибудь объяснимся. Разузнали расписание белградских автобусов — и вперед, в неизвестность!
Кто бы мог подумать, что в автобусе с нами рядом поедет студент-богослов Стефан, который учил русский и прекрасно нам помог сориентироваться в монастыре!
Второй вопрос существеннее: как можно приступить к таинству исповеди? Мы и не надеялись — ну как, когда языка не знаешь! И вот Стефан отводит нас на монастырский двор и подводит к старенькому монаху: «Знакомьтесь, это отец Савва, он в молодости учился в Петербурге и понимает по-русски». И хотя отцу Савве довольно трудно было припоминать не использовавшиеся десятилетиями обороты и слова, не знаю, кто был счастливее в этот момент — мы или он! Исповедь состоялась, и была необыкновенной: мы, в числе прочих исповедующихся, стояли у входа в небольшой однокупольный храмик. Отец Савва открывал дверь и звал одного из нас внутрь. Вот так и исповедовались: под древними сводами только ты и священник. И Бог...
Около трех ночи, возвращаясь в гостиницу со всенощной, разговорились (на английском) с молодыми друзьями-студентами (как ни странно, тоже факультета теологии) — Неманей и Драганом. На следующее утро мы еще только начинали думать, как будем выбираться обратно в Белград, как ребята заявили: «У нас есть место — всё, вы едете с нами!»
Пересказать радушие, дружелюбие и открытость этих людей очень сложно. Весь день они возили нас на машине, показывая свою страну, свою семинарию, свои любимые местечки, угощая мороженым, местной едой и нагружая подарками.
Помню — вечер, мы, уже изрядно уставшие, стоим в пробке в пригородах Белграда, а вокруг почему-то — одни турки, спешащие в столицу. Язык от непривычного английского уже не поворачивается. Решаем: «Ребят, а давайте — каждый на своем языке, вы — на сербском, мы — на русском. Авось, как-нибудь поймем друг друга!». Так мы отдыхали от неродного всем нам английского, наслаждаясь внезапным узнаванием южнославянских слов. Есть, по крайней мере, одно место на земле, где русских любят, как родных.
Юлия, г. Москва
В известном смысле великие строения и великие города, в которые мы стремимся попасть любой ценой, обладают ничуть не большей ценностью, чем непримечательная улица и прохожие, на которых мы обычно не обращаем никакого внимания. Только в случайно открывшемся взгляду пейзаже, только в случайно собравшейся группе людей и заключается истинная достопримечательность, ради которой стоит отправляться в дальний путь.
Гилберт Честертон (1874—1936)
Сегодня я совершил хорошую прогулку. Сначала подъем был довольно скучный — едва заметной тропинкой по известковым осыпям, среди редкого низкого соснового леса; правда, были утешительные события — почти из-под ног выпрыгнул заяц, встречались кусты барбариса, отцветающего шиповника. Я шел потихоньку, читал утреню и часы про себя, присаживался. Поднимался часа два, пока добрался до перевала: сразу все изменилось. Слева — маленькая деревушка вокруг церкви, справа — прекрасные луга, а прямо, за перевалом — безмерный вид на горы, полосами и пятнами покрытые снегом. Кругом совсем близко — разорванные, зубчатые скалы. Ниже — зеленые склоны, лес, а главное, над всем этим — необыкновенный снеговой воздух и абсолютная тишина. Только снизу доносился шум речки, да где-то под камнем булькал невидимый ключ. Я долго сидел, наслаждаясь тишиной, горами, запахами. Рядом со мной цвели бессмертники, но такие, каких я не видал раньше — голубые с темно-фиолетовой серединкой. Внизу цветов совсем не было, а здесь на высоте — такое изобилие, как будто они рождаются не из земли, а из воздуха и солнца.
И я подумал — вот чем горы хороши — в них, как в общении с мудрым человеком, впитываешь в себя свежесть, ясность, спокойствие — качества, происходящие от высоты...
Священник Александр Ельчанинов (1881—1934). Из дневников
Фома сказал Ему: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?
Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь.
Евангелие от Иоанна 14:5-6
На анонсе фото www.flickr.com, Oleg Brovko
