Был в нашем русском приходе в Вашингтоне пожилой американец, с которым мы лет 15 встречались если не каждое воскресенье, то пару раз в месяц точно. И мне даже в голову не приходило обратить внимание на то, что я вижу его на литургии, у входа в храм, в трапезной — где угодно, только не в очереди на исповедь и к причастию.
И вот однажды во время воскресной литургии я вышел ненадолго в трапезную и вдруг увидел своего знакомца за просмотром какого-то видео. «Вот, жена попросила сегодня привезти ее сюда, а я смотрю службу из своей церкви», — сказал он. «Из какой церкви?» — удивленно спросил я. Оказалось, что церковь епископальная.
«Так Вы не православный? — продолжал удивляться я. — А как же так часто ходите к нам?»
«Да жена же здесь в хоре поет, вот и я езжу с ней», — отвечал он и рассказал, как в 1990-е годы долго работал в Москве и принимал участие в строительстве там протестантского храма.
«Я обязательно должен сделать с Вами интервью», — сказал я ему, на том мы и порешили.
Но время шло, мы продолжали встречаться у нас на приходе, но до большого разговора дело так и не доходило. Одна из причин была почти смешная: несмотря на давнее знакомство и постоянное общение, я никак не мог запомнить, как зовут этого человека и какая у него электронная почта: только услышу от него эту информацию в очередной раз, запишу где-нибудь на бумажке, а потом забываю.
И вот под прошлое западное Рождество наш настоятель сообщил в приходской рассылке, что тот человек умер. И я почему-то сразу же запомнил, что звали его Джим. Батюшка написал, что за несколько недель до кончины он крестился в православие.
В тот же вечер мы отслужили по Джиму первую панихиду, на которую пришло человек двадцать. В будни, да еще столь неожиданно и под праздник, для русского храма в США это отнюдь не мало. И я подумал: наверное, этот человек что-то сделал важное, раз помянуть его пришло столько народа.
Но история эта для меня имела еще продолжение. После панихиды я подошел к настоятелю сказать, что жалею о кончине Джима. Батюшка поведал мне: «Он сам настоятельно попросил крестить его. Конечно, он чувствовал приближение конца. И незадолго до смерти сказал: “Я хочу умереть православным”».
Услышав это, я понял, какой силы была его вера. Быть может, все эти годы он готовился и под самый занавес решился-таки на, возможно, самый важный в жизни шаг. Наверное, и поэтому тоже Господь привел столько народу в промозглый зимний вечер в церковь, чтобы помянуть его и помолиться. Признаюсь честно: мне этой решимости подчас не хватает. И я хочу иметь такую веру. Чтобы в том числе ценить то, что у меня есть, и не откладывать важные вещи в долгий ящик.
Читайте также другие непридуманные истории дмитрия злодорева:
