Вы когда-нибудь встречали людей, на которых смотрели и думали — так вот же она, настоящая любовь? Я однажды встретила. Причем в обстоятельствах, которые, мягко говоря, романтическими не назовешь. Эти обстоятельства нас-то и свели. Я сама родилась в Луганске, и знаю, что такое срочно срываться с места и искать убежища. Уже больше трех лет в фонде «Ясное дело» я помогаю беженцам и переселенцам. И до сих пор помню тот день в декабре 2022-го.
Дул сильный ветер, на улице было промозгло. В фонд позвонили — попросили помочь с продуктами и лекарствами. И вот я стою замерзшая с коробкой гуманитарной помощи, жду просителей... И вдруг вижу: навстречу идет пожилая пара — явно в одежде с чужого плеча, обуви не по размеру, но... они крепко держатся за руки и над чем-то весело хохочут!
Только потом я узнаю, что Надежда Ильинична и Александр Петрович вынуждены были вмиг оставить свой уютный дом в Харьковской области и бежать — в чём были, не захватив с собой нужных документов. В этих скитаниях, в сырости и холоде временного жилья у Надежды Ильиничны случился второй инсульт, очень тяжелый.
Читайте также:
«Идите, живите!» История одной болезни
Александр Петрович тогда день и ночь дежурил в больнице. Держал свою Наденьку за руку, отказывался идти домой...
И вот я смотрю на них спустя два года, когда от болезни уже удалось оправиться, когда появился, наконец, у них свой дом — и вижу, что только одно не изменилось.
Они по-прежнему постоянно держат друг друга за руку — как птички-неразлучники. Шутят друг над другом, над жизнью, которая обошлась с ними так несправедливо, и не отпускают гостей, не накормив пирогами, даже если ты забежал всего на минуточку.
За два года нашего знакомства я ни разу не слышала от них жалоб. Зато слышала часто другое: «Мы вынесем, сможем, построим заново, все обязательно будет хорошо».
Каждое утро Надежды Ильиничны начинается с молитвы (к серьезной вере она пришла как раз тогда, в больнице), а потом они с Александром Петровичем пьют чай и, держась за руки, начинают новый день.
Возле этих людей, прошедших через леденящие душу испытания, можно греться. И я греюсь. И понимаю, что это и есть неоспоримое свидетельство существования на нашей планете — той самой настоящей любви.
