Звали ее Света. Я запомнил, потому что, во-первых, мою матушку так зовут, а, во-вторых, те события и всё, что связало меня с героиней моего повествования Светланой, забыть я уже не смогу — никогда!
Когда я пришёл к ней домой, чтобы ее исповедовать, она уже умирала. Четвертая стадия рака головного мозга с метастазами по всему организму практически не оставляет шанса.
Мне всегда очень трудно находить слова для умирающего человека. Говорить что-то типа: «Все будет хорошо. Вы еще выздоровеете», — не с руки. Слишком это похоже на лицемерие, а больной человек это чувствует. Рассказывать о том, что «все мы умрем и Бог ждет нас всех у Себя», как-то язык не поворачивается. В общем, еще та проблема.
Но не в этот раз. «Батюшка, как я рада, что Вы пришли. Я умираю, понимаю это. Знаю, что от того, как я уйду, зависит не только то, где окажется моя душа, но и что будет с моими близкими. Вот и хочу уйти так, чтобы им всегда Бог помогал. Мне оттуда глядеть на них будет радостнее и спокойнее».
Я исповедовал ее, причастил. Теперь уже можно сказать: очень уж она каялась в том, что, будучи учительницей биологии, рассказывала детям о теории Дарвина, упирая на то, что теория эволюции доказывает отсутствие Бога.
Я накрыл ее епитрахилью, она взяла меня за руку. Когда я прочитал над ней молитву разрешения от грехов, она крепко сжала ее. Приняв Святое Причастие, она как-то облегченно выдохнула, а по ее щеке покатилась слезинка, но глаза светились необыкновенно. Света взглянула на меня, еще раз крепко сжала мою руку, еще раз вздохнула и умерла. Тихо-тихо. Я даже не понял сперва. Хотя, поверьте, я видел очень много смертей.
Так мы где-то минуты две-три и сидели, взявшись за руки. Я и мертвая, но такая «живая» Света. Когда я понял, что произошло, то тихо заплакал. А она с ангелами откуда-то «сверху» глядела на меня.
