Маленький изящный крест лежит на бархатной подушечке в живописной коробке. На крышке красуется миниатюрная птичка, под которой выведено: «София». Глядя на это ювелирное великолепие, невозможно не задаться вопросом: допустимо ли покупать себе или дарить другим крест просто как очень красивую вещь — или христианину все-таки полагается воздерживаться от такого украшательства, быть проще и не думать о внешней красоте? Строго говоря, должно ли кресту — древу, на котором был распят Христос, — быть изысканным украшением? Ответы на эти и многие другие вопросы корреспондент Фомы попытался найти в ювелирной мастерской «Софийская набережная», проведя там один день.
Крест должен быть простым, красивым, понятным и каждой своей деталью обращать нас к словам Господа: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй
за мною».
История с кошкой
— Моя кошка всем понравилась...
— Вы серьезно? И благодаря своей кошке вы оказались в мастерской? — обескураженно спрашиваю я главного художника Наташу.
— Ну да, — смеется она, понимая нелепость ситуации. — Как-то, было это в 2002 году, Елена Спартаковна Зверева (ныне директор «Софийской набережной») собрала в храме прихожан. Рассказала, что отец настоятель протоиерей Владимир Волгин благословил создание ювелирной мастерской. Спросила, есть среди нас те, кому интересно потрудиться в ней, кто имеет художественное образование и чувствует в себе способности и желание работать. А потом попросила изобразить кошку. Тех, чьи кошки получились, а потом понравились «отборочной» комиссии, отправили учиться к питерскому художнику-ювелиру Сергею Акимову (сейчас он сам глава ювелирной компании «Акимов»). Вот так благодаря домашней живности стали у нас в «Софийской набережной» появляться свои мастера — наш главный творческий ресурс…
В начале рабочего дня — молебен для желающих.
Головной офис ювелирной мастерской, которая принадлежит храму Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках, находится прямо напротив Кремля, на Софийской набережной; широкая сеть распространения — от мелких точек в переходах метро до собственных витрин в больших торговых центрах — по всему городу, а производство — за МКАДом, в Мытищах. Когда заходишь в мастерскую (старое здание советской постройки), куда бы ни заглянул, видишь только спины в халатах. Люди низко склонились над столами. На самом деле это длинный конвейер, только ручной: от одного мастера к другому, в буквальном смысле из рук в руки переходит ювелирное изделие.
Изготовление креста начинается с эскиза, который на бумаге (а иногда сразу в металле) делает художник
— Я получила художественное образование и, как всякий молодой художник, мечтала… о грандиозной работе, впечатляющих вещах, которые будут выходить из-под моих рук, масштабных произведениях, над которыми буду трудиться. Мечтала, например, делать витражи. Маленькие фигурки и образки — все это выглядело таким несолидным. А потом начала работать и с удивлением открыла: берешь кусочек металла, чтобы вырезать из него образ (модель, по которой потом будут отливать остальные изделия), кладешь под бинокулярный микроскоп — и вот перед тобой, пожалуйста, полотно гигантского размера, твори — не хочу.
— Постойте, — пытаюсь возразить я, — а как же церковные каноны, жесткие и непреложные? Как их соблюдение сочетается с вашей творческой свободой, фантазией и желанием сделать что-то особенное?
— Знаете, никаких противоречий. Каноны этой свободе только способствуют. Ведь, по сути, за тебя разработали базовые, принципиальные вещи, приемы, опробовали их в веках, оставили и сохранили лучшее — и избавили тебя от необходимости изобретать велосипед. Тебе не нужно придумывать ничего с нуля. Напротив, на основе предшествующих традиций, опыта школы русского и византийского церковного искусства ты и создаешь нечто новое и уникальное, дав волю творческой свободе! Каноны не дадут тебе уйти в сторону от твоего же замысла.
Модельер-технолог превращает эскиз в полноценный макет изделия
Восемьдесят на один
Нашу беседу прерывает Наташина коллега, подошедшая с бумажным эскизом креста. Я наблюдаю, как они долго обсуждают, какую надпись поставить над образом: что будет выглядеть здесь уместнее, гармоничнее, красивее, что об этом написано в церковном справочнике, как раньше делали в аналогичных случаях. Потом обе, не удовлетворившись собственными изысканиями, удаляются к более опытному художнику, чтобы разобраться «на сто процентов».
С эскиза и начинается этот конвейер. Разработанный художником эскиз поступает на утверждение генеральному директору «Софийской набережной» Елене Зверевой, которая, в свою очередь, консультируется с членами художественного совета и сотрудниками Исторического музея. К слову сказать, коллекцию мастерской высоко оценили профессиональные ювелиры и искусствоведы и приняли на хранение в фонд отдела драгоценных металлов Государственного Исторического Музея. После утверждения эскиза образ выполняется мастером в натуральную величину из металла — модель создана, машина запущена. Один выливает форму из воска, другой делает из нее гипсовую заготовку, третий — литейную форму, четвертый обжигает ее в прокалочной печи, вытапливая воск, пятый отливает из серебра, следующие монтируют, убирают изъяны, дорабатывают образ, ставят клеймо, отправляют в Государственную Пробирную палату на проверку качества и чистоты сплава, потом уже полируют, шлифуют, покрывают эмалью, патинируют (чернят), золотят. В общей сложности в процессе создания одного изделия участвует 80 человек, таково число сотрудников мастерской. И только после завершения этого многоступенчатого технического процесса крестик отправляют в храм, где его освящают и передают в продажу.
На основе макета один мастер отливает изделие из воска, другой — делает гипсовую заготовку.
Молитва вместо сквернословия
Мастерская закрыта по двунадесятым праздникам; в столовой постное меню в среду, пятницу и дни постов; а сам день в мастерской начинается и заканчивается общей молитвой. Я хожу по широким коридорам здания и натыкаюсь на пункт выдачи драгоценных металлов. За запертой железной дверью с небольшим окошечком едва видно сидящих сотрудниц. Мое внимание привлекают два листка по обеим сторонам двери: на одном — порядок и условия выдачи серебра, на другом — молитва Оптинских старцев. Человека неподготовленного это может удивить куда сильнее, чем принятые меры предосторожности и система охраны.
— У вас что, принято молиться, когда получаешь серебро? — спрашиваю я у сопровождающего меня сотрудника.
— Молитва — дело личное, — отвечает он, явно удивляясь моей лобовой формулировке. — Молятся те, кто хочет, никто никого не принуждает, но люди у нас все православные.
— Когда-то давно наша деятельность была совсем не творческой, — продолжает поднятую тему Елена Зверева. — Мы ездили по разным областным мастерским и покупали там церковные украшения, образки, кресты, а потом в нашем храме продавали. Помню, когда приезжала, страшно становилось, такое сквернословие стояло в тех мастерских. Коробило это и возмущало. Самое настоящее кощунство, а не труд! Мы говорили об этом с отцом Владимиром и вместе поняли, нужно прекращать эти поездки. Делать крест без благоговения, без почтения к Тому, в Чью славу он будет потом освящен, без молитвы — недопустимо. И вот теперь у нас собственная мастерская. Здесь не сквернословят, здесь каждый отдает себе отчет в том, что и зачем делает.
— Да и как ругаться-то, — поддерживает Елену мой недавний собеседник, — все-таки кресты и образа делаем. Держишь в руках лик Богородицы — и молитва как бы сама произносится.
Так выглядит заготовка из серебра
Красивый крест
— А еще знаете, что меня поражало в тех мастерских? — опять неожиданно включается в беседу директор. — Штамповки. Дельцы, которые штампуют те кресты, не считают криминалом затертость Лика Спасителя на их изделиях. Честно говоря, и с искусствоведческой точки зрения, сами модели, по которым делались штамповки, были далеки от лучших образцов православного искусства. А ведь крест не должен создаваться без души. Крест — это зримый знак нашей веры. Он возлагается на нас в таинстве крещения, и мы носим его до конца своих дней, как напоминание о готовности следовать Божьим заповедям. И, как говорит наш батюшка, он должен быть простым и красивым, понятным и каждой своей деталью обращать нас к словам Господа: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Крест — это символ того, что Христос безвинно пострадал за всех нас, пострадал самой позорной смертью, которая только была в древнем Риме… Вы знаете, я действительно воспринимаю работу в мастерской как служение. Все в моей жизни пройдет, а это останется.
Я рассматриваю кресты — большие, маленькие, простые, замысловатые, искусно украшенные лилиями, виноградной лозой. Последние — кресты «процветшие» (как оказалось, они известны с XII века) — говорят нам о том, что крест есть символ жизни, и напоминают о Райском саде. Присматриваюсь к другому, с изображением трости и копия. Той самой трости, на которой римский воин поднес жаждущему Христу губку с уксусом и того копия, которым потом пробил он ребра Спасителя, чтобы удостовериться в Его смерти. Эти два орудия страдания вошли в символику христианства и куда как логичны на нательном кресте. А еще на крестах буквы, которые бывают разными: ЦС (Царь Славы), IC XC (Иисус Христос ), NIKA (Победитель), МЛРБ (Место Лобное Рай Бысть: смерть Христа на лобном месте открыла для нас врата рая), ГГ (гора Голгофа), ГА (голова Адама), — все это вновь и вновь призывает обладателя креста вспомнить, что все мы являемся чадами Церкви и Самого Христа.
— Крест — это символ того, что человек посвящает свою жизнь Богу, верит в Него, уповает на Него и является членом Его Церкви, — говорит отец Владимир Волгин, — потому-то работу в ювелирной мастерской я и считаю проповедью и свидетельством о Христе. Наши изделия ориентированы на лучшие, классические образцы православного церковного искусства и при том они остаются авторскими, то есть, по сути, воплощают православную традицию современным художественным языком. Благодаря этому и человек нецерковный может с ней познакомиться,— потом, задумавшись ненадолго, священник добавляет: — И к тому же, наши крестики по-настоящему красивы, за каждым из них труд и вдохновение, настоящая красота Православия...
Образ отливают из драгоценного металла...
…дорабатывают, убирают изъяны…
…чернят, золотят…
…и, наконец, освящают
Уже позже, вечером, вернувшись в Москву из поездки, я обратился к интернет-сайту ювелирной мастерской. Захотелось посмотреть на кресты еще раз, уже без спешки. И тут только вспомнил о том, что так и не успел спросить, будучи поглощен увлекательной экскурсией по лабораториям и цехам, — может ли крестиков быть много? На сайте, в разделе «Вопросы», я нашел другую по содержанию проблему, однако ответ вполне удовлетворил мое любопытство: «Почему кресты принято носить под одеждой?» В ответе следовало: «В большей степени это порождение советской эпохи, когда люди были вынуждены скрывать свою веру. В дореволюционной России люди не боялись называть себя православными, а из дошедших до нас источников известно, что человек мог носить несколько крестов. Так, посетивший Россию еще в XVI веке англичанин Джильс Флетчер отмечал, что “без креста на шее вы не увидите ни одной русской женщины”. Речь здесь идет, по-видимому, о так называемых “праздничных” крестах. Особой красотой отличались кресты, украшенные эмалью, которые изготавливали в северных городах Сольвычегодске и Великом Устюге. И сейчас традиция изготовления ярких, цветных, нарядных “праздничных” крестов возвращается. Такие кресты можно носить и под одеждой, и поверх нее…»
Значит, все-таки куплю тот крестик в красивой коробочке..
Фото Владимира ЕШТОКИНА
