Заниматься организацией насыщенного грузинского отдыха — дело не из легких.
Первый раз Татьяна позвонила поздно вечером: когда я надеваю пижаму, у туристов обычно рассвет, и им надо срочно уточнять возраст курицы для чахохбили. Я привыкла.
Говорили мы недолго, всего два часа сорок минут, и это Таня только перечисляла компании, которыми она управляет. Уже под конец задушевной финансовой сводки «Форбс» она сообщила, что у нее есть мечта. И мечту свою она исполнит в Грузии. Какая именно — об этом подробнее на месте.
Наверно, вы понимаете, что в списке психических состояний человека, управляющего заводами, фабриками и корпорациями такого понятия, как «сомнение», быть не могло. Доигралась, подумала я. Чем я поздним бюджетным грузинским вечером в пижаме со слониками могла помочь?
Затем мобильная связь стала стремительно портиться, Таня прокричала, что у нее сейчас переговоры на Фиджи, и в исследовательской лаборатории по ядерному оружию, наверно, бронированные стены. И чтоб я встречала ее 1 августа в тбилисском аэропорту, и бюджет неограничен. Все, до встречи.
Я пошла в детскую и поцеловала детей. Потом до пяти утра я пила грузинский коктейль «Блади Мэри», когда чачу закусываешь помидором, и ждала утра, когда можно будет разбудить Гоги и начать нервничать дуэтом.
Уважаемый дядя Гоги, для меня просто Гоги за давностью знакомства, — человек неординарный.
Для начала, он сказочный винодел. Потом он неповторимый повар, сомелье, сырный сомелье, бариста, купажист, ремюер (погуглите). Еще он неповторимый певец, местами танцор, барабанщик и ложкарь. И на десерт — он читает стихи так, что при мне олимпийский чемпион по греко-римской борьбе расплакался, как прыщавый студент второго курса педагогического факультета.
Цепляющихся за его вишневые деревья гостей обычно ласково тащат к автобусам, потому что остаться жить у Гоги всем трем миллионам посетителей в год нереально.
Я успела вкратце описать Гоги неминуемое, задать координаты по датам и предупредить, что будет желание, которое надо будет исполнить. Да, Гоги, мычи не мычи, а исполнить придется. Слово гостя — закон. Сами придумали — вот и…
Если вы видели картину Виктора Васнецова «Аленушка», то вы имеете представление, как я с раннего утра расположилась в тбилисском аэропорту. С раннего — это чтобы на всякий случай.
Самолет совершил посадку на 23 минуты раньше назначенного срока, чему я совершенно не удивилась.
Таня вышла чеканным шагом и обдала меня облаком духов, которых не существует в продаже для смертных.
Приятная железобетонная женщина около пятидесяти, ухоженная и благожелательная, как вся первая тридцатка списка самых-самых.
— Валечка, как я рада вас видеть, — обняла меня Таня, я расслабилась и почти перестала заикаться, — ну что, стартуем? Со мной два помощника — Гена и Антоша (шкаф Гена кивнул, а шкаф Антоша поправил лацкан костюма Бриони и внутренне сфотографировал меня в профиль и анфас).
И мы выехали.
Первый день по столице прошел отлично. Татьяна искренне интересовалась вехами, периодами и царями. Восхищалась природой и вообще была отличной теткой. Про тайную мечту не было сказано ни слова.
Утром следующего дня мы выехали в Кахетию к Гоги. С ночевкой. Начиналось самое эпическое.
Вышли из машины. В заборе Гоги в нескольких местах торчали ранее невиданные там пучки ромашек и еще каких-то лютиков. Видимо, для красоты. По лютикам я поняла, что нервничал Гоги не меньше моего.
Во дворе на маленьком столике возле груши, где раньше всегда валялись мелочи типа пепельницы, яблок и пары бокалов, сейчас лежала стопка бумаг максимально делового вида и две книги — одна на французском и одна на английском языках.
Старый, вечно лохматый и кашляющий кобель Буба сегодня был вычесан и прилизан и подозрительно не кашлял.
Подрезанную траву можно было мерять сантиметром — везде бы дало ровно двенадцать.
Квеври для вина обмыты и горлышками смотрели все в одну сторону — на гостей. Гравий, дорожки, покрашенные деревья — все блестело, как медный таз.
Гоги вышел с голливудской улыбкой шагающего на эшафот.
О Боже, какие гости, да где ж вы так долго, да мы заждались.
Буба попытался зевнуть и испортить прическу, но с летней кухни на него кто-то аккуратно гаркнул и метнул сливой.
Гостей завели в дом и рассадили. Мариам, жена Гоги, занесла прохладительные напитки. Сын Гоги, Арчил, устроил подробную экскурсию по дому, винодельне и двору. Таня абсолютно органично вписывалась в домашнюю ситуацию, даже Гена с Антошей сняли пиджаки.
Гоги сжал мне руку и аккуратно вытащил на крыльцо.
— Валя, какое у нее желание?
— Гоги, пока не знаю. Она не говорит.
— Что ты со мной делаешь! Я составил список из сорока восьми возможных вариантов. У меня на кухне вторые сутки не выключаются печи, готово грузинское меню, французское и шведский стол. Полдеревни стригли кусты, красили деревья, чесали Бубу. Не спрашивай зачем. Мы восстановили мост на реке, на всякий случай. Вдруг она захочет с него прыгнуть. Коней подковали — вай да конную прогулку решит. На нашем базаре промыли улицы и всех продавцов одели в халаты. Весы отрегулировали. Мужики с утра прошли по лесу, отогнали подальше волков. Коров всех передоили, чтобы не мычали как оглашенные. Дальше. Народный мужской хор в боевой готовности ждет звонка. Танцевальный коллектив — один взрослый, один детский — тоже ждут отмашки. Два лодочника с лодками на берегу готовы в любой момент вывезти показать нашу природу. На винограднике четыре человека — если они захотят пообщаться с виноградом. Вино поднял все восемь сортов за четыре лучших года. Чача самая моя лучшая, ну ты знаешь. Тамады с русским, английским и мегрельским (ну мало ли) тоже ждут. В гостевом доме сменил подушки и кресла. Сетки на всех окнах, не дай Бог комары. Утром до десяти ни одна муха не пискнет, я предупредил. Тетю Тамару, нашу местную сказительницу, тоже привезем, если гости захотят легенды-сказания послушать. Пианино настроили тоже… Что Она Хочет?
— Гоги, ждем...
Стол накрыли на террасе. Запах шашлыка от мангала смешался с ароматами вишни, черешни, инжира и акации.
Буба стоял по стойке смирно в метре от убийственного запаха и был готов уже хоть на химическую завивку, лишь бы кто-нибудь уронил сверху кусочек свининки.
За столом этаж грузинского перемежался с этажом французского. Красная икра пыталась съехать на чакапули и начать международные отношения. Горячий домашний лаваш с молочным сулгуни привел в восторг всех троих.
Расслабились все, даже сутки не спавший Гоги.
Оказалось, что Гена и Антоша умеют говорить очень теплые тосты, а Таня даже попыталась поблагодарить хозяев за радушие на грузинском.
К восьми часам солнце начало садиться, Таня вдруг поднялась и попросила Гоги показать ей инжировое дерево.
Гоги провел Таню и всех нас в сад. Под лучами заходящего солнца проглядывались огромные, готовые лопнуть в любую минуту, иссиня-бордовые инжирины.
— Я когда была маленькой, — заговорила Таня, — то жила на Севере. И там почти не было фруктов, только мороженые. Но однажды мой папа привез откуда-то пакет вот такого сочного инжира и сказал, что он из Грузии. Я его ела целую неделю по одной штучке. Папа рано умер, потом мама. Мне пришлось одной пробиваться. Но когда я вспоминала тот инжир, мне становилось тепло. И много лет у меня было заветное желание — приехать в Грузию, увидеть этот инжир и, может, на секунду прикоснуться к папе.
Гоги потянул ветку вниз, выбрал самый большой плод, сорвал его и обеими руками протянул его Тане. Таня прижала его к губам и заплакала.
Гена закурил, Антон отошел к забору. Мариам и я тоже плакали. А Гоги обнял Таню, и они стояли так долго-долго.
— Ваш отец всегда смотрит на вас с небес. И мама. И сейчас они с вами. Это инжировое дерево ваше. Я вам его дарю. В любое время вы можете приехать сюда и вспомнить родных. Я бы очень хотел быть таким отцом, которого дочка или сын вспоминают через сорок лет со слезами.
…Вечером третьего дня она увезла в подарок ящик самого сладкого инжира из самого сердца Грузии.
