В литературных журналах не принято печатать рецензии на неизданные вещи. Не изданные именно «на бумаге» — электронная публикация не считается. Хотя в сети есть немало замечательных текстов, в условиях рынка не имеющих особых издательских перспектив. Вот и получается, что литературная критика, этот своего рода мост между книгой и читателем, охватывает лишь часть современной литературы (и не факт, что лучшую часть).
Мы в данном случае решили отступить от традиции и публикуем рецензию на неизданный пока что роман Яны Завацкой «Ликей». Все желающие могут получить текст из сети.
Внешне «Ликей» — это антиутопия, жанр в литературе довольно распространенный. Но, увы, большинство антиутопий удручающе посюсторонни, духовные вопросы писателей не слишком волнуют. И уж совсем редко к этому жанру обращается автор глубоко верующий. Яна Завацкая и ее роман — приятное исключение.
…Перед нами — XXII век. Покончили с голодом, болезнями, кровопролитными войнами. Преодолели экологический кризис. Нет никаких идеологических запретов. У руля — умные, добрые, честные…
Но за красочным фасадом обнаруживается много интересного. Полтора века уже существует система «Ликеев» — учебных заведений нового типа, которые выращивают элиту — правильных, глубоко духовных, умных и честных людей. Лучшую часть человечества, правящую касту. Т.е. аристократия в исходном смысле слова — власть лучших. Действительно, лучших. «Ликеиды красивы, умны, всегда корректны, с ними ты можешь быть спокойным за свою жизнь и кошелек, они не позволят себе даже оскорбительного слова, тем более — действия в твой адрес, они щепетильно честны, их терпимость и понимание не знают границ…» Они — «Воины Света», передовой отряд человечества. С детства их готовят к подвигу. Спасать, лечить, просвещать, вразумлять… приобщать к прогрессу, к духовности. Тяжко их бремя, немногим доступно…
И не сразу выясняется, что система Ликеев — это ни что иное, как глобальное оккультное сообщество, созданное на основе идей Даниила Андреева, автора знаменитой «Розы мира». Даниил Леонидович, сидя в камере владимирской тюрьмы, мечтал о грядущем торжестве Розы Мира, о всепланетном ее масштабе. Вот, пожалуйста, мечта сбылась. Церковь Розы Мира, пускай и назвавшаяся Ликеем, расцвела на всем земном шаре. На всех ведущих постах — ликеиды, исповедуемая ими религия, неоязыческий «ликейский культ», активно навязывается населению. Делается это гуманно, уважительно. Никто не тыкает носом «простых людей» в их незначительность. Они и сами ее понимают. Но, поскольку порабощены «темными началами», поскольку тупы и примитивны, то всячески стараются напакостить. Совершают теракты, убивают «белых и пушистых» ликеидов, а то и поднимают восстания. Приходится усмирять со всей возможной кротостью. Учитывая, что на войне как на войне.
Казалось бы, это напоминает соцреалистические опусы 30-х годов о коллективизации. Тоже ведь праведники в кожанках открывали крестьянам светлый путь в зарю коммунизма, а те, злые и косные, чуть что — за обрезы. И потому советская власть их… того… Со всей возможной кротостью. Наш читатель сразу насторожится. Тут же возникнет соблазн увидеть в ликеидах кровавых палачей, устраивающих голодомор, концлагеря, пытки — но маскирующих все это фиговым листком красивых слов.
Ничего подобного! В ликейском «прекрасном далеко» нет ни тюрем, ни лагерей. Никого не заставляют любить Ликей. Ругай хоть до посинения. Верь во что угодно. А хочешь — беги от цивилизации в лесную чащу, строй избу, копай огород. Не только силком не вернут в общество, но и продуктами да лекарствами помогут, если пожелаешь. А вот террористы — те и на самом деле жестоки, а не только в официальных новостях. «…они их, конечно, убивали, всех. Причем не просто убивали… например, сажали на кол, в кислоте растворяли… и перед смертью тоже им такое приходилось пережить…» Так что вставший в боевую демократическую стойку читатель может расслабиться. Тут с общечеловеческими ценностями все в порядке.
И большинство вполне довольно. Им дали сладкого хлеба и интересных зрелищ (массовая культура цветет буйным цветом, на любой вкус — ужастики, мыльные оперы, компьютерные игрушки). И ведь не ликеиды им эти мыльные оперы сочиняют… А еще — полная сексуальная свобода. Ну и, конечно, пропаганда здорового образа жизни, половое просвещение… Планирование семьи навязывается обществу преимущественно лаской, но иногда (в отсталых странах третьего мира вроде России) и таской, административным давлением. И за полтора века население сократилось на два миллиарда.
Все больше и больше «простых людей» предпочитают не заводить семью, удовлетворяясь сожительством. Да и получить визу на рождение ребенка непросто. Ее дают в генетических консультациях, после множества обследований, «кармической диагностики», собеседования с экономистом (который докажет как дважды два, сколь невыгодно молодой семье заводить ребеночка)…
Главная героиня романа, юная американка Джейн, после окончания Ликея проходит пятилетнюю практику («Миссию») в столице России — городе Санкт-Петербурге. Ее задача как раз и состоит в инспектировании генетических консультаций. Местное население относится к ней с пиететом — точно гоголевские чиновники к ревизору.
Но образцовая ликеида, столкнувшись с жизнью варварского народа, узнает много нового. И о людях, и о себе, и вообще о жизни. К тому же влюбляется — трагически, безнадежно. Алексей Старцев, бывший ликеид, уже несколько лет как отказался от сего высокого звания, раскаялся в своей прежней жизни, обратился к ортодоксальному христианству, собирается жениться на девушке из своего прихода. И, разумеется, Джейн тут ловить нечего. Но ведь сердцу не прикажешь! Девушка пытается понять его мотивы, надеется вернуть в славную ликейскую семью.
А в результате — меняется сама. Вокруг нее (а главное, внутри) рушится красивая, убедительная схема. Жизнь-то, оказывается, не столь проста. Джейн подвергается нападению националистов, сталкивается с «маргиналами» — людьми, сбежавшими от цивилизации в глушь и там за несколько поколений совершенно (как ей кажется) одичавшими. В конце концов она поймет: «А может быть, они не так уж неправильно живут, эти люди? Может, что-то главное у них все же остается?» И даже поймет, что эти неграмотные, посконно-домотканные крестьяне видят в жизни нечто большее, нежели она сама. В финале романа они с Алексеем оказываются в крошечной, занесенной снегами деревушке «маргиналов». Там, преодолев и гордыню, и робость, Джейн открывает душу хозяйке избы, где их приютили. И простые слова этой деревенской бабы вдруг каким-то необъяснимым образом приносят мир в ее сердце. Те, кого она еще совсем недавно считала примитивными туземцами, сумели ее по-настоящему понять, и мало того — что-то подвинуть в ней самой.
А вот ее собственные друзья-ликеиды оборачиваются ранее незамечаемыми и весьма неприятными сторонами. Сопереживать Джейн (сдуру кинувшейся к ним за утешением) они не хотят, да и не могут. Они, эти друзья, по выражению Алексея — «друзья до первой серьезной развилки». Собственная «ликейская невозмутимость и ясность» для них дороже всего.
И вот тут мы переходим к самому главному. Кто же они на самом деле такие — ликеиды? Что они сотворили с человечеством? Довольно скоро при чтении возникают ассоциации уже не с партийно-колхозным эпосом, а с «Братьями Карамазовыми», с Легендой о Великом Инквизиторе. Ведь получилось же! Бродят по планете счастливые людские стада, не ведающие ни добра, ни зла и потому как бы безгрешные. А немногочисленные пастыри, взяв на себя бремя ответственности, с честью его несут. И здесь уже неважно, под каким все это подано соусом — христианским или оккультно-языческим. Самое главное — Бог оказался лишним. И без Него прекрасно управились.
Неудивительно. Ведь в основе ликейского миросозерцания — чудовищная гордыня. Когда тебе с раннего детства внушают, что ты должен быть лучшим, должен быть светочем миру, что на тебе лежит величайшая миссия — трудно не вознестись над жалкими человечишками… «Так вот она — причина зла. Это и есть Ликей… Методика раннего развития детей оказалась более страшным оружием, чем водородная бомба. Сколько нам ни дают основы этики — все это поверхностное… а это раннее развитие, это несомненное, наглядное превосходство над любым сверстником-неликеидом вызывает уже у подростков неуемную гордыню. Нас учат загонять ее вовнутрь, не демонстрировать, но гордыней проникнуто все учение Ликея, все его действия».
Гордыне этой, конечно, способствуют и практикуемые ликеидами медитации, общение со «светлыми духами». Природа коих совершенно понятна христианину. «И этот мой ангел, которого я видел в медитациях — кто он был, если все время только внушал мне, какой я хороший, как бы я ни ошибался, что бы ни делал — все равно я хороший… фактически заглушал неприятный, резкий голос совести?».
К счастью, немногие годятся в ликеиды. И большинство населения особой симпатии к ликеидам не испытывает. «А как должны реагировать люди на появление сверхлюдей, которые несомненно, во всех отношениях их лучше? Кто-то озлобляется и пытается с нами воевать, безнадежно, самоубийственно, но в этом они видят единственный способ остаться людьми. Большинство просто молча соглашается и опускается духовно, даже не пытаясь как-то оспорить факт нашего превосходства — да и как его оспоришь… Но когда тебе заявляют безапелляционно, что вот есть какая-то грань в духовном развитии, которую тебе не перейти никогда, что ты всегда, как бы ни старался, будешь хуже ликеидов — пропадает всякое желание вообще к чему-то стремиться…»
Что самое печальное, не видно никаких перспектив. Ликейская система невероятно устойчива, ее не сломать изнутри. Отдельные (и крайне редкие) одиночки, вроде Алексея и Джейн, сразу же отвергаются, вытесняются на обочину жизни. Никакая тайная «борьба с системой» невозможна в принципе. Ликеидом нельзя притворяться — обман тут же вскроется. Им надо либо быть — либо оказаться извергнутым «во тьму внешнюю», к простым людям. А тем тоже нечего противопоставить Ликею. Кто восстанет? Разве что безумцы-террористы. Но у них нет лекарства, у них только боль пополам с ненавистью. Крестьяне-«маргиналы», живущие натуральным хозяйством? Они смирились с такой жизнью, да и вообще смутно представляют себе происходящее на «большой земле», в городах. Обывательское большинство, прилипшее к экранам? Их тоже устраивает положение вещей. Ликеиды-регрессоры (пользуюсь термином фантаста Сергея Лукьяненко) потрудились на славу.
Мы слишком привыкли к тому, что тоталитаризм входит в нашу жизнь коваными сапогами, въезжает на «черном воронке» или на танке со свастикой. Но есть куда более тонкие методы. Мирно, политкорректно, через массовую культуру, через убеждение и воспитание — а в итоге получается тоталитаризм нового типа, который возможен и без физического насилия. То, что ликеидам еще приходится воевать — это временно. Потом наловчатся управлять мозгами дистанционно и лучевые пистолеты им уже не понадобятся. «Дорога в ад спускается полого», писал Клайв Льюис.
Эта стена, которую человеческими силами не прошибить. Остается лишь помнить, что «невозможное человекам возможно Богу».
К тому же всем нам свойственно «глобальное мышление». Если победа — так уж непременно в масштабах земного шара, полная и окончательная... Но ведь каждое человеческое сердце — это тоже целый мир, целая вселенная. И то, что и Алексей, и Джейн сумели все-таки вырваться из плена иллюзий — это тоже победа. Да, частная, локальная, но в ней — залог будущей глобальной победы. Раз уж самые образцовые ликеиды способны переосмыслить систему, выйти из игры, — значит, победа в принципе возможна. А уж как там сложится дальше, неведомо ни нам, ни автору, ни его героям.
Вот потому-то мне и кажется, что финал романа — жизнеутверждающий. Конечно, и в помине там нет никакого «хэппи энда». По обычным меркам, судьба Джейн сложилась не слишком-то счастливо. Но ведь это только внешняя сторона дела. А счастье — это состояние духа. И вот тут-то Джейн достигла того, чего никакие ее прежние медитации дать не могли. Она научилась любить, верить, надеяться. При том, что, в отличие от Алексея, к христианству она не пришла — эта тема осталась за кадром, здесь тоже есть возможность, но нет некоей навязчивой неизбежности.
Пока же она в состоянии поиска. Ей многое открылось, но большая часть открытий у нее впереди, и нет никакой предопределенности. Но у нее очень хорошие шансы.
...Идея романа становится понятной уже с первых глав. И по ходу чтения тут же возникает вопрос. Справится ли автор? Вытянет ли столь грандиозный замысел? Ведь так легко сбиться с тона, написать язвительную карикатуру, жесткий памфлет, где негодяи-ликеиды будут сурово разоблачены, где «все люди доброй воли» соберутся и скажут им свое «нет».
Оказалось, ничего подобного. Действие развивается неторопливо, почти все события показаны глазами Джейн, которая вовсе не сразу и вовсе не легко расстается с иллюзиями. Джейн — хорошая, добрая девушка, ей внутренне доверяешь — и оттого интуитивно доверяешь ее пускай наивному, но неизменно искреннему восприятию происходящего. И сама Джейн, и ее коллеги-ликеиды, и «простые люди» — вовсе не одномерны, они появляются на страницах романа не только затем, чтобы озвучить те или иные идеи (что было бы характерно для памфлета). Их психология интересна сама по себе, им веришь, сопереживаешь. У каждого из них своя правда, и общая картина складывается именно из столкновения этих локальных правд.
В общем, этому миру, этому будущему веришь. И мысленно произносишь: «Не дай Господи!» Но если Он и даст, если через это нельзя не пройти — что ж, вспомним сказанные полтора века назад слова св. Игнатия (Брянчанинова). «Отступление попущено Богом, не покусись остановить его немощною рукою своею, устранись, охранись от него сам, и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, чтобы по возможности избегнуть влияния его...»
Впрочем, здесь уже кончается литература. И начинается нечто большее.
