В последнее время всё чаще можно услышать споры о понятности или непонятности Синодального перевода Библии. Это, конечно, не единственный критерий для оценки: можно говорить, к примеру, о точности и красоте. Но сейчас давайте рассмотрим два этих противоположных тезиса: «Синодальный перевод понятен любому современному русскому читателю» и, соответственно, «не понятен».
Оба они, если честно, не просто далеки от истины – они в таком виде не имеют никакого смысла. Понятность – категория не абсолютная, а относительная: текст может быть понятен только кому-то конкретному и в определенной степени. Мы по опыту знаем, что даже члены семьи, которые живут в одной квартире, могут годами упорно не понимать друг друга в каких-то областях своей жизни – а что уж говорить о тексте, переведенном полтора века назад и написанном за тысячелетия до того?
Так что каждая сторона прибегает к неправомерным обобщениям. Ну разве трудно понято вот это: «Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (Марк 16:6). Скажешь ли это яснее, чем сказано здесь? Значит, все всё понимают.
Другая сторона приводит свой пример: «не молотят чернухи катком зубчатым, и колес молотильных не катают по тмину» (Исаия 28:27). Или этот:: «…упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Ефесянам 2:15-16)? Слова вроде как все знакомы, а смысл фразы не ясен совершенно – ну так значит, никто этого не понимает.
Давайте для начала разберемся, на каком уровне вообще возможно понимание библейского текста. Начнем с самого высокого – с духовного уровня. Кто такие «нищие духом» и почему они блаженны? Как можно подставлять другую щеку, когда тебя бьют? Юноша, который просил позволения похоронить отца, а Иисус велел ему следовать за Собой – неужели он должен был бросить умершего отца непогребенным? Или притча о неверном управителе – отчего это Иисус ставит ученикам в пример обманщика и коррупционера?
Даже в Евангелиях полно таких загадочных мест (все примеры оттуда), а, если обратиться к посланиям или ветхозаветным пророчествам, их станет еще больше. Некоторые современные переводы пытаются внести ясность с помощью дополнительных деталей, по сути, добавляя в текст собственные комментарии, но текст все равно не становится гладким и прозрачным – да и не должен он им становиться. Писание призвано удивлять, даже шокировать читателя, и этот шок должен становиться стимулом для духовного роста. Я многого не понимаю в Библии не потому, что переводы плохи (я и в оригинале ее читаю), а потому, что она на любом языке местами бывает исключительно сложна для понимания.
Но именно что местами. Если такими же туманными и загадочными станут выглядеть самые простые вещи, то благовестие расползется, превратится в набор туманных символов с неясным значением. Например, когда Исайя рассказывал об обмолоте чернухи, он говорил о вещах простых и понятных для его современниках: для получения приправы зернышки не вылущивают из трав так, как обмолачивают зерно, ведь для всего в этом мире есть свои средства и методы. Но мы, никогда не выращивавшие в огороде не только загадочной «чернухи», но и того же тмина, и никогда не молотившие зерна при помощи колес (а в древности бывало и такое), просто не можем понять этого образа. Для нас, горожан XXI века, возможно, стоило бы сказать «не пускают троллейбусов по трамвайным рельсам, и автобусов не загоняют в метро» – но никто из переводчиков на такие меры не пойдет, это уже будет не Исайя, а какой-то совершенно иной текст.
Это касается временной дистанции, несовпадения историко-культурного контекста. Но нередко Синодальный перевод выглядит таким же загадочным и архаичным даже в тех случаях, где никакой загадочности и архаичности на самом деле нет. «Приготовляйте себе влагалища не ветшающие» (Лука 12:33) – это даже выговорить как-то неловко, а на самом деле речь идет о сокровищницах или кладовых, которые не подвержены старению и износу, и о богатстве, которое никуда не денется. Или вот: «Даниил видел сон и пророческие видения головы своей на ложе своем» (Даниил 7:1) – так названо откровение, полученное пророком во сне, и даже если такой перевод понять нетрудно, читатель все равно должен продираться через неестественные для русского языка конструкции.
Но если про сновидения понять достаточно просто, и пресловутые «влагалища» человеку более-менее книжному можно осилить, то есть в Синодальном переводе и целые главы, где буквальность и архаичность сводят понимание практически к нулю, – я имею в виду новозаветные Послания. А точнее, те их части, которые излагают сложные богословские идеи. Прекрасно помню свои первые впечатления от них: все слова по отдельности понятны, общий смысл не ясен совершенно. А в результате мимо читателя проходят эти прекрасные и глубокие книги, в которых подробно рассказано: во что верит церковь, как она живет, и что значит быть христианином. Возникшая пустота пустота заполняется всякими симулякрами.
Дело тут даже не в том, что некоторые из слов устарели, а другие имеют в обиходном языке иное значение, чем в богословском. Главная причина – буквализм в передаче сложных греческих конструкций. Та же загадочная фраза из Ефесян звучит в одном из современных переводов (Международного библейского общества) так: «Он упразднил Закон с его повелениями и правилами, и Его цель – создать в Себе из двух один новый народ, установить мир и обоих, в одном теле, примирить с Богом через крест, уничтожив Собою вражду». Нельзя сказать, что этот текст стал кристально прозрачным с первого прочтения, да он, вероятно, и не должен таким быть, но он, без сомнения, стал намного яснее Синодального перевода.
Да, но так он отходит от буквального следования оригиналу, а, возможно, и вносит в текст спорные трактовки? Разумеется. Идеальных переводов нет, каждый что-то теряет, а у всякого приобретения есть своя цена. Хочешь дословности – придется поступиться понятностью, а хочешь понятности – придется соглашаться и на большую субъективность.
Но это, собственно, означает одно: на русском языке уже появилось немало переводов Библии и ее отдельных частей, и мне доводилось рассказывать о них подробнее на сайте «Фомы». Значит, можно и нужно пользоваться разными переводами, ни один из них не абсолютизируя, ведь ни один не заменит оригинала.
И Синодальный перевод, как и любой другой, понятен разным людям в разной степени, и в разных отношениях по-разному. Невозможно требовать от Священного Писания полной прозрачности, но, по крайней мере, можно попробовать отказаться от тех слов, выражений и в особенности синтаксических конструкций, которые затуманивают относительно ясные места оригинала.
