Пейзажи Коренкова совсем не похожи на академическую живопись. Его картины, отчасти мрачные, с характерной для русского Севера сединой в палитре, сдержанные по исполнению, далеки от описания реальности и уж тем более от ее копирования. Серии «Талые воды», «Мещера», «Из сказки» — поэтические метафоры автора, за которыми скрыты и напряженная эмоция, и мысль верующего человека о Творце и Его творении.

Кажется, современному человеку, перегруженному информацией, зачастую не остается ни минуты, чтобы успеть задуматься о вечности. Коренков своими лаконичными, без излишней литературности работами будто бросает вызов спешащему миру и обделенному временем человеку. Вот утлая лодка стоит среди поля цвета ржавой травы. Где-то близко виднеется недоступное ей море. Оно здесь — воспоминание из недавнего прошлого со всеми его бурями, штилями, неожиданными переменами и предвиденными часами спокойствия. А на светлом небосводе голубеет луна. Это картина об одиночестве и ожидании. Здесь за внешней безмятежностью скрываются невидимое глазу переживание действительности и размышления самого автора. Коренков в свои семьдесят с лишним лет не просто убедителен в творчестве — он не устает раздумывать и настойчиво искать ответы на вечные вопросы о природе мироздания.

«Никогда я и не мыслил, что буду художником, — рассказывает о себе Вячеслав Федорович. — Если бы лет в 25 мне сказали, что я буду состоять сразу в трех союзах и иметь мастерскую в центре Москвы, — не поверил бы. Как не поверил бы, что дочь пойдет по моим стопам и даже станет иконописцем».

Коренков окончил МВТУ имени Баумана, работал главным инженером-конструктором. И все время сомневался, действительно ли это дело его жизни. Неожиданно всерьез увлекся оперой, занимался с преподавателями из Московской консерватории и чуть было не стал профессионалом. «Так продолжалось, пока однажды не случился у меня парез голосовых связок, положивший конец моей карьере оперного певца», — грустно улыбается он.

С пением было покончено, когда Коренкову было ближе к тридцати. В живопись он с таким же энтузиазмом погрузился уже в зрелом возрасте. Учился у художника Леонида Маркова в ДК Горбунова. Впрочем, настоящее понимание и любовь к живописи пришли позже, когда Коренков познакомился с творчеством импрессионистов. «У Ван Гога крыша от ветра качается. Оказывается, так можно! И я начал рисовать, — вспоминает Вячеслав Федорович. — В какой-то момент бросил работу, ушел на улицу, начал серьезно и глубоко заниматься живописью. Это был конец 60-х, а мне было уже больше сорока. Я беспрерывно писал, в год по сотне работ, вступил в Международную федерацию художников, в Московский союз художников. Ходил и учился у разных мастеров, показывал свои работы иностранцам, что по тем временам было дико. Пробовал самые разные техники, писал маслом на фольге, делал литографии. И не боялся того, что самоучка».
Творчество Коренкова стало не просто реализацией его мечты — он вошел в настоящее большое искусство. «Основу моего стиля диктует моя любовь к Северу и к музыке. Когда-то давно я приехал на Кольский полуостров и буквально заболел Севером, — рассказывает Вячеслав Федорович. — И тогда я открыл для себя, словно прозрел, что живопись должна быть не для глаза, а для души. В ней всегда должен оставаться трепет перед творением, должны быть свет и жизнь. Пусть она просто входит в тебя и остается. Поэтому то, чему я посвятил себя, живопись — это моя музыка».
Стиль Коренкова узнаваем, хотя он и ушел уже от чистого импрессионизма к реализму. Но по-прежнему выплескивает в свое творчество то, чем полна его душа.

«Что же я ищу на этом мрачном, холодном, полном водной пыли Севере? Я просто хочу понять вечность, — говорит художник. — Север, край земли, для меня и есть воплощение внутренней красоты и вечности. Мне как христианину важно показать эту мою любовь ко всему миру, это непостижимое восхищение творением и Творцом. Впрочем, как-то один верующий человек меня так в лоб и спросил, пишу ли я храмы… Нет, не пишу. А однажды на мастер-классе меня упрекнули: ”Вы поэт ненастной погоды, а хочется чего-то посветлее, повеселее, солнышка побольше, чтобы глаз радовало”. Меня это немного расстроило: выходит, человеку важнее оптимистическое настроение в ущерб духовной тонкости, которая постепенно уходит. А мне по-прежнему хочется создавать картины не для глаза. Для меня живопись — это как музыка и поэзия, которые должны обращаться даже не к разуму, а непосредственно и прямо в душу, в сердце».

Доры*. Холст, масло. 1994 

 

Пушица. Холст, масло. 2004 г.

 

Куда уходят дожди? Холст, масло. 1988 г.

 

За счастьем. Холст, масло. 2000 г. 

 

Сбежавший. Холст, масло. 1988 г.

 

Весенний снегопад. Холст, масло. 1991 г. 

 

Вершины. Холст, масло. 1988 год.

 

Музыка во сне. Холст, масло. 1993 г. 

 

*Дора - небольшая плоскодонная лодка с широкой кормой. - Ред.

0
0
Сохранить
Поделиться: