1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий. В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.
Слушать:
Читать:
– В этой рубрике мы обращаемся к событиям и датам 1917 года. И шаг за шагом прослеживаем историю, которая разворачивалась сто лет назад и привела, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.
Мы уже не раз говорили с экспертами об исторических событиях и их подоплеке. Настало время поговорить о людях. Исторические деятели эпохи: Родзянко, Милюков, Гучков, Керенский – кто все эти люди и какую роль они сыграли в нашей истории?
Начнем цикл с Михаила Родзянко, октябриста, председателя Государственной думы III и IV созывов. Надо сказать, что он оказал серьезное влияние на решение великого князя Михаила Александровича отказаться от принятия престола. Чем руководствовался в тот момент Михаил Родзянко и что вообще он был за человек?
Поговорим об этом с академиком Российской академии наук, доктором исторических наук Юрием Пивоваровым. Добрый вечер, Юрий Сергеевич.
– Добрый вечер.
– Каким человеком был Родзянко и какую роль, с Вашей точки зрения, он сыграл в событиях февраля 1917 года?
– Родзянко сыграл громадную роль, одну из центральных. Это человек, который с 11-го года возглавлял сначала III, потом IV Государственную думу, считал себя вторым человеком после императора. Формально это, конечно, не так, но во многих отношениях соответствовало положению: это был опытнейший политик центристско-либерального направления, аристократ, очень богатый человек, в молодые годы участвовал в земском движении, был когда-то офицером. Тем не менее он был таким посредником между императорской властью, бюрократией и представителями общества Думы.
Родзянко очень активно работал с императором. Председатель Государственной думы имел право всеподданейшего доклада, то есть напрямую выходить на императора. Скажем, 10 февраля 1917 года была последняя аудиенция перед падением монархии, где Родзянко говорил Николаю об ужасе, который складывается и в армии, и на фронте, и в столице, и о том, что революция неизбежна. На что император ответил: «Бог даст», а Родзянко: «Бог ничего не даст. Вы и Ваше правительство все испортили и революция неминуема».
Действительно, когда 23 февраля по старому стилю (8 марта по новому стилю) 1917 года началась Февральская революция, Родзянко оказался в ее эпицентре. Таврический дворец, место заседаний Государственной думы, было просто штабом революции, сюда приходили войска и великие князья приводили военные части, которые тоже перешли на сторону власти. И Родзянко фактически участвовал в заговоре против императора. Заговора не было как оформленного, но де-факто высшие чины империи, военные, гражданские и общественники договаривались о смене монарха. И многие великие князья, то есть родственники императора, тоже были готовы на это.
Родзянко недаром возглавил Временный комитет Государственной думы, который и стал прямым штабом революции. Поскольку императора не было, правительство во главе с князем Голицыным тут же куда-то исчезло, по существу он руководил. И в самом конце февраля – начале марта состоялась его встреча с пришедшим в Таврический дворец великим князем Михаилом Александровичем, младшим братом царя. Они обсуждали тему, и не только обсуждали, а даже написали манифест о том, что Николай отрекается в пользу своего сына, наследника Алексия. Но Алексию было только 13 лет, а по законам Российской империи он мог занять трон отца только в 16 лет и до этого по закону правил регент или верховный правитель (этот титул верховного правителя потом получит Колчак) вместе с Госдумой и Госсоветом. Госсовет – это верхняя палата российского парламента, а Госдума – его нижняя палата. Кстати, когда-то Родзянко был и членом Госсовета.
Была составлена такая конструкция, что император отрекается в пользу наследника, Дума и Госсовет это одобряют, и Михаил становится регентом. Но, как известно, ситуация пошла иначе: в ночь на 2 марта Николай отрекся в пользу Михаила, нарушив все законы Российской империи и абсолютно разрушив правовое поле. Выдающиеся русские юристы потом писали, что Николай и его окружение виновны в том, что они отказались от основных законов Российской империи, то есть от Конституции. И уже через два дня Родзянко тоже изменил свою позицию, говорил, что Михаил тоже не должен брать власть в свои руки. Хотя он монархист, стоял за путь парламентской, конституционной монархии, как, кстати, и Милюков, ведя кадетов, и Гучков, ведя октябристов. Родзянко тоже был человек номер два в партии октябристов.
Интересно, что манифест об отречении Михаила, который не имел никакой законной и юридической силы, стал единственным документом, согласно которому возникло Временное правительство. В этом манифесте ничего не говорится о Государственной думе, тем самым Родзянко как бы подпилил сук, на котором сидел сам, потому что с этого момента он стал нулем. С 3 марта его даже не пускали в здание, где заседало правительство, и Государственная дума фактически прекратила свое существование. Ведь она должна была действовать до ноября 17-го года, когда должны были быть новые парламентские выборы, но с тех пор ни в одном учебнике, ни в одной статье мы ничего не можем узнать о Государственной думе, как будто ее нет. Есть Временное правительство, есть Совет рабочих солдат и депутатов, какие-то еще организации, партии, но Государственной думы нет и Родзянко нет, его вычеркнули. Во время Гражданской войны он будет с белыми, в 20-м году эмигрирует в Югославию, где и умрет в Белграде в 24-м году, не дожив нескольких дней до своего 65-летия.
Родзянко играл громадную роль в русской политической жизни на протяжении 15 предреволюционных лет, особенно вторую их половину, когда был посредником между обществом и императором, был очень влиятельным человеком, а его богатый особняк на Фурштадтской улице, недалеко от Таврического дворца был местом, где собирался по сути весь политический Петербург.
Родзянко переживал минуты триумфа, как в феврале 16-го года, когда император приехал открыть новое заседание Думы, и он попросил, чтобы было дано ответственное правительство, то есть правительство, контролируемое парламентом, – давнишняя мечта русских либералов. Император сказал, что он подумает, а великий князь Николай Николаевич, бывший главнокомандующим до 15-го года, был так восхищен поведением Родзянко, что обнял его и сказал: «Ты, Родзянко, теперь мне друг по гроб жизни» и так далее. То есть он переживал минуты триумфа, подъема, и Россия видела в нем одного из своих вождей, и он полагал, что может возглавить Временное правительство, но вышло не так. О нем забыли его друзья, его оппоненты.
Вообще в воспоминаниях о Родзянко принят слегка снисходительный тон: да, толстяк, такой фанфарон, мог устроить скандал в поезде, когда ему давали плохое купе, что он второй человек в империи или что-то еще. Может быть, отчасти что-то было. Но ясно, что это был человек не злобный, человек глубоко патриотический, который прекрасно понимал всю опасность распутинщины и вообще безответственного поведения. Но и сам заигрался в конечном счете. Ведь что такое Февральская революция? Великие идеалы. И полный крах того, как ее осуществляли? То, что они пошли на это во время войны, я считаю, это вообще акт предательства. И что особенно позорно и особенно болезненно – то, что это были лучшие люди России, не только интеллектуально и культурно высокоразвитые люди, но и профессиональное поколение. То есть они работали в земствах, во время войны много что организовывали. Это были не люди, которые только говорили на кафедрах, а люди, хорошо знавшие практическую жизнь. И вот они провалились в никуда и вместе с ними провалилась Россия.
– Вы считаете, что Родзянко в каждом своем шаге, в том числе и в своих ошибках был абсолютно искренен?
– Это был абсолютно искренний человек. Я не думаю, что это был человек глубочайшего ума, но и не такой добродушный толстяк, фанфарон, который любил председательствовать, представительствовать и прочее. Нет, конечно. Это был русский помещик, аристократ, богатый, земец, патриот. Во время войны он неоднократно бывал в армии, настаивал на смене плохих министров, таких, как, например, Щегловитов, участвовал в отстранении военного министра Сухомлинов, который во многом был повинен в том, что русская армия к началу Первой мировой войны была не так готова, как могла бы.
Это был совершенно искренний, прямой человек. Разумеется, он был политик и, например, будучи яростным антираспутинцем, он не давал Думе гулять на этой теме, понимая, как она болезненна для императора и особенно для императрицы. Это был человек, который в общем-то явился компромиссом, но, как и все они, он вышел из компромисса с властью.
Если бы не было революции, в апреле планировалось наступление армии, которая была готова, как заявил начальник тыла генерал Маниковский, 1 апреля в войну вступали Соединенные штаты Америки, летом 17-го года Германия была бы уничтожена, и тогда была победа, царь на белом коне. И они боялись, вдруг он распустит Думу, все лавры останутся у него и прочее. Может быть, это даже не было отрефлектировано ими, но, думаю, что-то подобное двигало ими. Потому что при всех продовольственных трудностях в Петрограде, при всем тяжелом положении на фронте, положение совершенно не было трагическим, ни в смысле продовольствия, ни в смысле положения армии. Они же, наоборот, педалировали все недостатки, которые были. Конечно, проблемы были, но они создали для России еще больше проблем. Благодаря их деятельности, через несколько месяцев к власти пришли головорезы, которые просто залили кровью нашу страну, уничтожили Церковь, расстреляли священников, офицеров, крестьян и так далее.
Поэтому, думая об этих людях, я и восхищаюсь, и соболезную, и пытаюсь войти в их резон. Конечно, они не думали, что такие люди могут прийти к власти: все эти Троцкие, Зиновьевы, Ленины и так далее, но тем не менее...
– Юрий Сергеевич, понимаю, что, может быть, это вопрос риторический и философский, но почему же так получается, что люди, руководствующиеся самыми благими намерениями в отношении будущего своей страны, действительно патриоты, совершают действия, которые приводят к таким трагическим последствиям. Ведь в этом тоже, пожалуй, есть некая закономерность.
– Честно говоря, такого провала в новейшей русской истории я больше не знаю. Потому что и царская власть, и общество уже в 1905-1907 годах договорились, что самодержавие уже не самодержавие, царская власть пошла на большие уступки, общество тоже перестало подпитывать революционеров-террористов, и вот компромисс, давайте работать. А уж если война, тем более все для фронта, все для победы – кстати, это слова Родзянко (в одном из его выступлений я читал такого рода пассажи), которые потом цитировали при советской власти. Конечно, они просто не могли себе представить, что такое будет. Это тоже самое, как в 1932-1933 годах немецкий народ, который никто не заставлял, проголосовал за национал-социалистов. Разве немецкие бюргеры думали тогда, что они голосуют за головорезов, которые окунут весь мир в кровь, они об этом подумать не могли. Так и эти люди не могли о подобном подумать.
А вся деятельность Временного правительства уже после Родзянко в марте-апреле – это просто сплошной провал. Они сами развалили государство, уничтожили с ходу старую систему правления и по всей стране начался хаос. Другое дело, что действовало не одно Временное правительство, а так называемый Совет солдатских депутатов – так называемое двоевластие, где был принят известный закон «Приказ № 1 по армии», который просто развалил дисциплину в армии. Разве люди, пришедшие к власти, действовали ответственно? Они полностью все уничтожили. Уже ослабшая к тому времени экономика полностью рухнула к весне 18-го года, и тогда в стране действительно начался развал, голод и так далее.
Думаю, что эти люди просто не могли представить. Что Родзянко? Выдающийся русский историк Милюков, не только политик, а человек, который прекрасно знал русскую историю и как все в России случается, ведь шел на это в открытую. Да, это громадный провал русского общества: и русских либералов, и консерваторов, и демократов. И эта травма ощутима по сей день, и через сто лет. Почему сегодня либерально-консервативные христианско-демократические, социал-демократические силы в стран так слабы? Это была страшная травма – все партии проиграли тогда.
– Есть о чем подумать.
– Прежде всего нам сегодняшним это говорит о том, что нельзя пускаться в авантюры ни с одной стороны, ни с другой. И, с другой стороны, это урок и сегодняшней власти, и обществу, что, во-первых, нужно стремиться к компромиссу и какому-то конценсусу. Нужно уметь договариваться, даже когда одна сторона не хочет, все равно надо уметь договариваться. Больше никаких революций, никаких сотрясений. Потому что русское сотрясение на примере гибели Русской Церкви, которая, слава Богу, не оказалась полной, но тогда все было истреблено.
– Спасибо Вам.
