Приехали снова в Колодозеро. Знакомый до боли ландшафт — будто и не уезжали отсюда месяц назад. Графично — снег лежит на траве очерчеными островками. На озере встает лед. Картина с рыбаком, идущим по абсолютно прозрачной глади, моментально отсылает меня к евангельским мотивам.
В доме отца Аркадия нет. «Крестины», - коротко кивает нам в сторону храма живущий у священника мужичок Сергей. Немного блаженный, очень набожный, он помогает по хозяйству и присматривает за живностью.
В деревянном храме темно и пусто. Каждый раз задираю голову к расписному небу и возвращаюсь в жаркий июль 2009-го, когда присутствовала при росписи неба артелью иконописцев из Москвы и Питера. В храме так тихо, что не слышно, как батюшка читает Евангелие. Крестины идут в крошечном приделе Михаила Архангела.
Работает колорифер, совсем не холодно. Двухнедельного малыша погружают в купель.
Родственники новокрещенного младенца зовут батюшку на чай и блины. Батюшка отнекивается: мол, некогда. Спускается к озеру, зачерпывает ведро воды. Идем к дому. Ветер: фалды батюшкиного пальто мечутся в разные стороны. Нас догоняют на «шестерке» и вручают священнику пакетик с блинами. Отец Аркадий еще раз благодарит и расцеловывается со всеми.
«Отпевал недавно в Кривцах - мешок картошки заработал, - думаю пора прейскурант вывешивать, как в некоторых столичных храмах, - смешит нас о. Аркадий своей фирменной «скороговоркой». - Только у нас расценки другие, натуральными продуктами. Все норовят отблагодарить — кто рыбником, картошкой вот, яйцами», - уже и забылось, что о. Аркадий приезжий, - настолько вжился он в Колодозеро, а Колодозеро поселилось в нем самом навеки.
Неприютно, холодно, ветрено в ноябре здесь. Земля заледенела, белье на веревках колышется задубевшими полотнищами. Встретили двух знакомых тетушек, с которыми ездили за клюквой в октябре. Идут из соседней заброшенной деревни Дубово. «На пикник ходили, костер жгли, чай пили, - улыбаются давние подруги. - Делать-то нечего, все ж собрали, даже клюквы нет, - вот и гуляем, свежим воздухом дышим», - хохочут.
Земля стылая, голая почти, - ждет настоящего большого снега. Озера ждут, когда встанет метровый лед. Я знаю, как он ухает и проседает где-то далеко на глубине, когда уже конец декабря-начало января. Если в этот момент стоять посреди озера — сердце убегает в пятки, становится одиноко, страшно и радостно одновременно. Не знаю, почему.
