Игумен Алипий (Животиков), клирик храма Пресвятой Троицы в Новых Ватутинках.
В московском Донском монастыре, где я долго нес монашеское служение, у меня всегда было много работы. Каждый раз вечером, почти без сил приползая на карачках в келью, я падал перед иконами и со слезами говорил: «Господи, когда же всё это кончится?» Нет, это не было желанием уйти из монастыря или бросить послушание — я мечтал, чтобы у меня появилось хоть чуть-чуть свободного времени для молитвы. Того драгоценного времени, которого так много требовалось для выполнения работы и так мало оставалось для беседы с Богом. Я все просил и просил, а его всё не было и не было, а была только череда дел, не имевших конца.
Мои нелегкие трудовые будни закончились тем, что у меня «рухнул» позвоночник — образовались грыжи. Лежу дома без движения, могу только смотреть в потолок и двигать глазами. За мной ухаживает друг, так как в монастыре некому этим заниматься. Отсутствие физического напряжения приводит к напряжению умственному, поэтому целыми днями (а отсутствие работы делало день мучительно длинным) я только лежал и думал: «Как же там справятся без меня? Картошка, кирпичи, доски, хлеб…» И на эти мысли вдруг приходит неожиданный ответ: «Ты же просил у Меня время помолиться, вот, Я дал его тебе. Что же ты сокрушаешься теперь? Без тебя там справятся, не переживай». И действительно, я же просил! А когда через несколько месяцев вернулся в монастырь, увидел, что всё то, чем я заведовал, оказалось в полном порядке. Люди справлялись с моей работой и без меня.
Тогда я понял: неисповедимым образом Господь дал мне то, что я так просил у Него, — время на молитву. Действительно, целыми днями я находился один в комнате, никто меня не беспокоил, не трогал, не отвлекал, но почему я сразу не смог распознать в этом Божьего Промысла? Как оказалось, выделенное время — это не просто возможность сосредоточиться на молитве. Это огромный духовный урок, который преподал мне Господь, чтобы научиться молиться по-настоящему, и он был еще впереди.
Сложно описать, какую боль я испытывал каждую минуту (у меня лопнули позвоночные диски, и одна из грыж вышла на нервный столб). При таких жутких болях я и учился … славить Бога! Лежал, прикованный к кровати, и сквозь зубы повторял: «Слава Тебе, Господи! Слава Тебе, Господи! Слава Тебе…» Наверное, для обычного человека, не познавшего радость духовной жизни, это выглядело немного странно, когда я лежал и сквозь зубы «шипел» славление, но я действительно был благодарен Богу, как нерадивый школьник, которому дали возможность закрыть свои долги и начать учиться лучше. Пусть вот так, еле-еле, с титаническими усилиями, но это было начало самой искренней, самой настоящей молитвы, в основе которой — невыразимая благодарность Господу за всё.
Второй урок в суровой школе молитвы я получил, когда болезнь изменила свою форму. Боль поутихла, я стал двигаться, но спать никак не мог. Только засыпаю и тело расслабляется, как грыжа начинает давить на нервный столб — я сразу же просыпаюсь от режущей боли. Спал только урывками, минут по 20-30. То на одном, то на другом боку — крутился как вентилятор. В одну из бессонных ночей я сел на стул, взял в руки чётки и начал читать Иисусову молитву. А что еще делать всю ночь, если очень хочется спать, но спать невозможно? Когда утром ко мне в комнату зашел приятель, он с удивлением спросил, неужели я просидел так всю ночь. Со стороны могло показаться, что я великий молитвенник или подвижник, но ведь моей заслуги в этом не было. Я просто не мог лежать и не мог спать. У меня, по сути, не оставалось выхода, и я был обычный ученик Христа, смиренно изучавший, что обозначает такое обычное для всех слово — молитва.
Наша жизнь — это череда черных и белых полос, и в Царствие Небесное мы поднимаемся, как по лестнице, ступенька за ступенькой, только по черным полосам. Невозможно въехать в рай, лежа на теплой печке. Господь попускает черные полосы, чтобы из духовных дилетантов мы превращались в настоящих воинов, и Сам же оказывается главным Учителем, Наставником и Покровителем.
Подготовила Анастасия Спирина
