В правление Константина Великого и его сына и преемника Констанция Артемий был выдающимся военачальником и имел много наград за отличную службу и отвагу и даже был назначен префектом Египта. Христианство он принял не из карьерных соображений, а искренне и в Египте много сделал для его распространения. А переломом в его судьбе — как и у тысяч его единоверцев — стал приход к власти Флавия Клавдия Юлиана, вошедшего в историю под именем Юлиана Отступника. Как случилось, что этот философ на троне, однокашник Василия Великого, стал гонителем христиан?
Жизнь «в загоне»
Племянник императора Константина Великого, осиротевший шести лет от роду, Юлиан был воспитан евнухом Мардонием, привившим ему любовь к эллинскому миру, а учился у философов-неоплатоников. При императорах-христианах он так долго жил «в загоне», что многие историки именно этим объясняют его вражду к христианству.
Впрочем, в отрочестве, в Каппадокии, он увлекался богословием и даже был чтецом в церкви. Но лет в 18 его потянуло к мистическим культам. Кончилось тем, что Юлиан тайно принял посвящение в элевсинские мистерии.
Василий Великий и Григорий Богослов, учившиеся вместе с ним в Афинском университете, вспоминали, что в юности он был замкнутым и нелюдимым. Объяснить это просто: в 351 году Констанций назначил его брата Галла кесарем Антиохии, но тот учинил там такой кровавый террор, что через два года император его отозвал и казнил. Понятно, у Юлиана были причины сторониться людей — мало ли что донесут императору.
Но на этот раз гроза его не коснулась: христианин-император Констанций вызвал его из Афин, женил на своей сестре-христианке и назначил кесарем дальних провинций — Галлии и Британии. Там, в захолустной Лютеции, только через много веков ставшей Парижем, Юлиан, привыкший к общению с интеллектуалами, оказался надолго запертым в военном гарнизоне, и целых пять лет ему предстояло не философствовать, а отбиваться от германцев.
А когда Констанций вызвал его к себе, Юлиан, помня судьбу брата, подбил своих солдат провозгласить его августом, то есть единоличным правителем. Констанций, понятно, возмутился. Назревала очередная гражданская война. Но Констанций скоропостижно умер, и Юлиан неожиданно для себя стал императором. И в первые же недели своего правления принялся воплощать свою мечту о восстановлении язычества.
Язычество по образцу христианства
Будучи философом и интеллигентом, Юлиан понимал, что в государстве, где даже в столице не осталось ни одного языческого храма, восстановить его в прошлых формах невозможно. Да он этого и не хотел. Он начал преобразовывать языческую иерархию по образу и подобию христианской.
Первое, что он сделал — объявил веротерпимость, вернул из ссылки всех осужденных за ереси христиан, инициировал публичные религиозные диспуты и… разрешил восстанавливать конфискованные и перестроенные христианами языческие храмы. Святой Иероним называл его образ действия «преследованием ласковым, которое скорее манило, чем принуждало к жертвоприношению». Его орудием борьбы была пропаганда, а не террор, как у его предшественников от Нерона до Диоклетиана. Пыткам и казням Юлиан явно предпочитал едкую иронию, а христиан он просто лишил государственного покровительства.
Однако в святцах есть мученики, пострадавшие при Юлиане в 360–363 годах, так что гонение все-таки было. Реформы императора порождали взрывоопасную ситуацию: чтобы выполнить его приказание, христиане должны были уничтожать свои церкви и даже за свой счет восстанавливать разрушенные языческие храмы. При этом бывали случаи, когда язычники требовали и отнимали у них и то, что всегда было собственностью христианских церквей.
Рекламная кампания императора
Но Юлиан вовсе не хотел плодить мучеников, только укреплявших христиан в их вере. Он считал, что гораздо эффективней предоставить их самим себе. Вон в Александрии, как только узнали о смерти Констанция, толпа язычников буквально растерзала епископа-арианина Георгия — Юлиану и делать ничего не пришлось, оставалось лишь пожурить александрийцев за самосуд.
Император ездил по городам, где христиан было большинство, проповедовал просвещенное язычество, жаловался, что Каппадокия настолько «охристианилась», что местные язычники даже жертвы приносить разучились, и устраивал гигантские жертвоприношения, причем делал это с таким неподобающим его сану жаром неофита, что только давал пищу для анекдотов.
«Узок круг этих революционеров. Слишком далеки они от народа»
У Юлиана начинали сдавать нервы. Язычество в том виде, в каком он пытался его возродить, было неизвестно большинству язычников, даже самим жрецам. Поэтому народ, как и прежде, относился к служению своим богам холодно и небрежно; случалось, одни старухи присутствовали при жертвоприношениях императора-жреца.
Для интеллектуалов он был слишком суеверен, для простого народа — слишком заумен. Привыкшим к вольной жизни жрецам не нравились новые правила и ограничения (им теперь полагалось щедро заниматься благотворительностью и запрещалось посещать непристойные зрелища, таверны, читать легкомысленные книги и заниматься сомнительными делами).
Юлиан чувствовал это и приходил в отчаяние. Наконец он решил — по совету жрецов-авгуров, наперекор здравому смыслу — показать всем силу старых богов, отправившись в военный поход на Персию.
Он вообще перед каждым важным делом привык консультироваться с авгурами. Возможно, именно поэтому инцидент, случившийся в Антиохии, где он на несколько месяцев застрял перед ставшим для него фатальным Персидским походом, имел столь трагические последствия.
Оракул против святых мощей
В Антиохии Юлиана вообще постоянно преследовали неудачи. Уже то, что он остался ждать весны именно в этой столице Востока, было ошибкой. Там его не ждали и не любили.
Антиохия хоть и была одним из крупнейших центров эллинистической культуры, гордилась тем, что именно в ней христиане были впервые названы христианами. Два мира, языческий и христианский, сосуществовали в ней параллельно, временами конфликтуя.
В пригороде Антиохии Дафне в храме Аполлона был свой оракул. В Дафне даже проводили свои Олимпийские игры. Но в 351 году старший брат Юлиана цезарь Галл перенес сюда, в это сердце язычества, мощи христианского священномученика Вавилы. И начиналось противостояние двух святынь — языческой и христианской.
Понятно, что, оказавшись в Антиохии, Юлиан с его болезненным вниманием к прорицаниям не мог не обратиться к Дафнийскому оракулу. Но тому мешали мощи христианского святого, и Юлиан приказал перенести их в другое место. Исполнить приказ императора собралась огромная толпа христиан. Гроб положили на колесницу и с песнопениями увезли.
А потом храм Аполлона неожиданно сгорел. В ответ Юлиан тут же приказал закрыть городской христианский собор.
Гонения, закончившиеся гибелью гонителя
Для императора, выступающего в роковой для себя поход, все это было одним из многих тревожных знаков, предвещающих гибель, от чего он пришел в такое раздражение, что приказал произвести особенно строгое следствие и найти поджигателей — он был уверен, что это христиане.
Уловив настрой императора, язычники тут же разграбили и осквернили закрытый антиохийский собор. Их примеру последовали и в других городах провинции. Христиане в ответ принялись громить изображения языческих богов.
Вот тогда-то император и приказал казнить префекта Артемия, допустившего разрушение языческих храмов. Его останки христиане погребли, а позднее перенесли их в Константинополь. А в 1073 году частицу мощей святого Артемия привезли в Киево-Печерский монастырь.
А Юлиан Отступник погиб в бою, во время отступления из Месопотамии.
Автор «Церковной истории» Созомен писал о его смерти: «приготовляясь к войне с персами, он грозился, что после этой войны худо будет от него Церквям… Получив удар, он… понял, откуда было поражение... Говорят, когда рана была нанесена, он собрал с нее кровь и, как бы смотря на явившегося себе Христа, бросил ее на воздух».
