Вопрос читателя:
Здравствуйте. Подскажите пожалуйста, как можно отличить стремление помочь людям от человекоугодия? Если в ответ на помощь человеку ты получаешь внутреннее удовлетворение своей значимости, профессионализма, это уже корыстная
помощь ради подпитки своих тщеславия и гордыни? С каким внутренним чувством или установками должна проходить воистину христианская помощь людям?
Отвечает иерей Сергий Савенков:
Чтобы понять, чем человкоугодие отличается от помощи людям, нужно разобраться, что мы понимаем под этим термином.
Древние отцы — святитель Василий Великий, преподобные Максим Исповедник и Ефрем Сирин и другие понимали под человекоугодием действия, которыми мы пытаемся заслужить похвалу и признание людей. Очевидно, что главный мотив человекоугодия — это гордыня, а значит, на первом месте у такого человека стоит он сам. Добродетель человеколюбия противоположна греху человекоугодия, хотя некоторые действия внешне, могут быть очень похожи. Человеколюбие стремиться помочь другому даже в ущерб самому себе. Главная цель человеколюбия — забота о ближнем.
Как же быть с чувством удовлетворения, которое возникает, когда мы делаем что-то хорошее? Тут на ум приходит начало книги Бытия: «И сказал Бог, что это хорошо!». Именно так Господь оценивал Свой труд в конце каждого дня творения. Человек создан по образу и подобию Божию и, конечно, должен стремиться делать любое своё дело
хорошо. Кроме смирения и привычки видеть свои грехи, мы должны воспитывать в себе добродетель рассудительности. Это значит, что нужно уметь признавать не только свои неудачи, проступки и грехи, но и трезво оценивать свои добрые дела. Если у вас получилось сделать что-то хорошее, нужно это принять и поблагодарить за это Бога.
Нет ничего дурного в чувстве радости и удовлетворения от выполненного дела, тем более если оно сделано профессионально. Конечно, на этом пути нас всегда подстерегает гордыня и тщеславие, поэтому и необходимо молиться о том, чтобы Господь даровал нам дух рассудительности, чтобы мы не приписывали своих достижений
исключительно себе, но во всём видели руку Божию.
