В Священном Писании для обозначения греха употребляется ни много ни мало, а сразу шесть разных греческих слов, каждое из которых по-своему вскрывает новые грани и смысловые оттенки этого понятия. Про самое важное и наиболее часто употребляемое в Новом Завете слово — ἡ ἁμαρτία (hamartia), что значит «непопадание в цель», — мы уже писали.
Другое слово для обозначения греха — это τό παράπτωμα (paraptōma) — «промах», «ошибка». Оно встречается в Новом Завете более 20 раз, и дословно означает «падение», поскольку образовано от древнегреческого глагола παραπίπτω (parapiptō) — «падать возле чего-то», «ошибаться», «уклоняться».
О чем говорит понимание греха как падения? Это слово часто употребляется в таком контексте, что необходимо прощать ближним их прегрешения словно их падения, которые не носят окончательный характер. Например, в Евангелии от Матфея сказано: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6. 14). Интересно, что Господь говорит эти слова в качестве своего рода резюме или пояснения к «Отче наш», к словам молитвы «и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим».
Мы должны прощать грехи ближних, потому что всякий грех — это падение. Человек оказался не на высоте, упал, может быть, даже случайно, ненамеренно. Он словно бы поскользнулся на ледяной дороге, оступился на трудном пути. Но ведь это не окончательно, человек может снова встать, в каком-то смысле воскреснуть (воскресение по-гречески значит «подъем», «вставание»).
Такое понимание греха, как неокончательного падения — профилактика уныния и отчаяния, если так можно выразиться. Уныние и отчаяние погружает душу в безнадежность. Говорят, что дьявол специально представляет грех еще до его совершения как не очень серьезный и внушает, что Бог милосерд и обязательно его простит. После же его совершения он, напротив, внушает, что Бог суров и этот грех простить невозможно.
Между тем, и это своего рода аксиома религиозного сознания, для Бога возможно все. Как писал датский христианский философ Кьеркегор, «тому, кто отчаивается, надобно кричать: возможного, возможного! Нельзя спасти его иначе, как через возможное! Для крайнего предела, когда речь идет о вере, существует лишь одно лекарство: для Бога все возможно».
Например, зачем священники посещают заключенных в тюрьмах? Почему это относится к непременным делам милосердия, также как накормить голодного, напоить жаждущего и посетить больного? Чтобы заключенные не отчаялись. Ведь, как бы ни была тяжела вина какого-нибудь человека, он все равно имеет шанс исправиться, снова встать для новой жизни, даже самый отчаянный разбойник.
Фото Саид Соломонович/www.flickr.com/фрагмент
