Легойда Владимир, главный редактор журнала "Фома"Недавно я беседовал с замечательным кинокритиком Львом Караханом. И он, перефразировав Пастернака, сказал, что наше время можно было бы охарактеризовать фразой: «Во всем нам хочется уйти от самой сути». Действительно, можно сколько угодно вещать миру о высоком, о смыслах, только какой в этом толк, если людям до этого смысла нет никакого дела — большинство из них его давно потеряли и больше не ищут?
Впрочем, проблему можно сформулировать еще жестче. Уход от сути предполагает, по крайней мере, что эта суть где-то есть. А чем больше вглядываешься в нашу эпоху, тем острее чувство, что она отказывается не от поисков сути, а от представления о сути вообще.
Суть превратилась в занозу — чужеродный элемент, причиняющий человечеству лишнее беспокойство. Что с ней делать? Правильно, вытащить и выкинуть. Только вот не получится ли, что за занозу мы приняли то, без чего наше существование превратится в абсурд?
Вспоминается, как кто-то, размышляя над известным романом Достоевского, заметил: проблема поколения Алеши Карамазова в том, что им проще было совершить подвиг самопожертвования, чем ежедневно проживать вот эту, негероическую, жизнь. А современный человек, мне кажется, вообще не понял бы постановки проблемы: самопожертвование, героизм — к чему все это? Ведь если жизнь человеческая является высшей ценностью, вопрос о жертве просто неуместен. Даже те героические поступки, которые совершают наши солдаты или полицейские, нередко сегодня подвергаются сомнению, причем сомнению, исходящему, как утверждается, из человеколюбия: «А зачем, собственно? За родную страну? Но человек же важнее! Это не подвиг, а трагедия — жизнь, отданная впустую» и т. д. Само проживание жизни — в силу абсолютной ценности этой жизни — рассматривается исключительно как система получения удовольствий и увеличения степени комфорта.
Когда-то мой первый учитель произнес фразу, которую я запомнил и часто вспоминаю: «Человек тогда человек, когда ему есть за что умирать». Сегодня мир нам предлагает не умирать — то есть не позволять мысли о смерти создавать помехи нашей «самоценной» повседневной жизни. Вопрос только в том, как долго в такой жизни мы сможем оставаться людьми.
