ДЫХАНИЕ И ЦВЕТ

В живописи Инны СКЛЯРЕВСКОЙ

Инна Скляревская — искусствовед, театральный критик, художник. Впрочем, если следовать хронологической последовательности, то художник, искусствовед, театральный критик, писатель, жена священника. Она училась в ленинградской школе при Академии художеств, окончила Академию театрального искусства (ЛГИТМиК), является членом Союза театральных деятелей России, членом Европейской ассоциации историков танца. Ее картины находятся в собрании Национальной библиотеки Франции, а также в частных коллекциях России, Австрии, Швейцарии, Люксембурга, США.

Пульс времени, движение как воплощение жизни — тема, которая с давних пор остается интересной художникам. Инна Скляревская — одна из тех, кто в своем творчестве пытается нащупать этот пульс и высказать, передать образ времени. Ее картины сюжетны и во всем наполнены движением, будь то бегущие от грозы женщины («Гроза»), приподнявшаяся на цыпочках перед прилавком девочка («Детство. Томатный сок»), закатное солнце индустриального пейзажа («Закат на улице генерала Хазова») или спящий младенец («Просыпающийся Филипп»). При всем своем стилистическом минимализме даже простые, лаконичные в предметном отношении пейзажи Скляревской содержательно наполнены. В них читается все: место действия, состояние природы, время суток, настроение героев и, наконец, самого художника. Пространство картин оживляют, казалось бы, непримечательные на первый взгляд вещи: красные цветы на балконе («Улица в Кутансе»), идущий по тротуару человек, как ритмический акцент, нарушающий монотонность двигающегося транспортного потока («Париж. Час пик»), или белая калитка, неожиданно разрывающая пространство бесконечно длинной темной стены («Вечер в Валони»).

Мы беседуем с Инной по телефону. Она смущается нашим вниманием, стесняется собственного немногословия. В какой-то момент трубку берет отец Михаил Браверман, супруг Инны: «Простите, услышал разговор, можно ремарку? — спрашивает он неожиданно. — Я думаю, любое подлинное искусство свидетельствует о Боге, даже если художник не ставит перед собой именно эту задачу. Если же художник верующий, это накладывает отпечаток на его сознание и на всю его жизнь, а значит, на сам процесс творчества тоже».

Скляревская довольно далека от реализма, в своей живописи она отчасти даже авангардна. Ее изобразительный язык звонок, богат и эмоционален. Она щедра в красках, тонах, оттенках и придает огромное значение цвету. Ее так учили — чувствовать, понимать и использовать оптические эффекты не только ради достижения необыкновенной насыщенности в колорите, но и ради более точной передачи настроения. Плотный цвет и вместе с тем удивительная акварельная прозрачность в масляных работах — отличительные черты художника. Смелый экспериментатор, Скляревская пишет спонтанно, на одном дыхании. И говорит: «Работая, я не следую никакой “высокой идее”, никакой специальной концепции... Конечно, художественная задача всегда есть, но я не очень пропускаю ее через рассудок. Потому что когда начинается головное искусство, это часто идет в ущерб самой живописи. Я же иду от ощущения — цветового, ритмического. И дело здесь не в какой-то особой “духовности”: это вещи сугубо профессиональные».

«В 2000 году пять художников, среди них я, объединились в группу, которую назвали “Дети Архипа Куинджи”. Это название ироническое и в то же время декларативное: конечно, мы дети ХХ века и на художников XIX века не похожи, но мы занимаемся живописью, картиной — портретом, пейзажем, традиционной, а не новейшей формой искусства, — продолжает Инна. — Сейчас живопись потеснена: многие художники не пишут картины, а занимаются вещами смежными: инсталляциями, перформансами, где важен или творческий акт как таковой, или же взаимодействие со зрителем, момент провокации, а не само произведение. Это называется “актуальным искусством” и считается выражением нового художественного мышления. Поэтому мы со своей живописью, с картиной — для многих ретрограды».

В творчестве Инны Скляревской легко выделить несколько тем: Франция, в которой она жила полгода; Венеция, куда после выставки друзья завезли на полдня; промышленный Петербург — пейзажи с заводами и фабриками города, романтизированные художником и поданные в импрессионистском ключе; затем — балет. Неожиданно оставив живопись, Скляревская погрузилась на десять лет в жизнь театра, став популярным театральным критиком. Этот опыт неминуемо всплыл в сериях «Балет», «Фламенко»: «Сначала я писала об испанском танце тексты, потом стала писать картины». Многие из статей Инны выходили в театральных журналах с ее собственными картинами в качестве иллюстраций.

Наконец, серия «Детство». «Она кажется мне важной и дороже других, — говорит Инна. — Детство — это эпоха, которая была и ушла, сменилась. Меня очень мучили эти воспоминания, и это вылилось в живопись».

Мы говорим с Инной о религиозности в живописи, о том, влияет ли на ее творчество то, что она жена священника, меняет ли вера художника, и много о чем еще. А в конце нашей беседы она сказала: «То, что я верующая, влияет не на тематику моих работ, а на мое представление о мире. Просто у меня, в отличие от многих художников, не возникает мысли, будто смысл человеческой жизни может исчерпываться творчеством. Это скорее дар, который Господь дает, и ты должен его реализовать. Это подарок».

Город в Нормандии. Розовое и зеленое

Бумага, гуашь, 2001 год