Имя Артемий — одно из самых распространенных в России, причем с давних времен. До канонизации новомучеников XX века этим именем нарекали в честь двух святых: великомученика Артемия Антиохийского (казнен в 362 году) и праведного отрока Артемия Веркольского (1532–1545). Между жизнью этих людей лежит двенадцать веков. Судьбы их совершенно различны. Но память совершается в один день — 2 ноября.
Мученик, осужденный по политическому делу
Известно, что великомученик Артемий происходил из знатного аристократического рода. Будущий святой пошел по военной стезе и оказался втянутым в борьбу за власть между двумя политическими анклавами, выступив на стороне Константина, которого сегодня мы знаем как святого равноапостольного Константина Великого (272–337).
Нужно сказать, что в тогдашнюю эпоху военная элита не только выполняла свои прямые обязанности – участвовала в военных походах и обороняла границы империи, но и выступала как важная политическая сила. При отсутствия ясной системы престолонаследия смерть практически каждого императора провоцировала начало очередной борьбы за власть, которая сопровождалась кровавыми столкновениями. И, как правило, побеждал тот претендент, за которым стояло военное большинство. Как раз участие Артемия в политической борьбе и жизни империи напрямую повлияло на его последующую судьбу.
Он был верным сподвижником императора Константина, а позднее стал советником его сына – Констанция II (317–361). В этот же период Артемий искреннее уверовал и принял Крещение, а позднее за выдающиеся военные заслуги был удостоен должности дукса и августалия Александрии, переводя на язык современности, — начальника Египетского военного округа, одного из самых богатых в империи.
В целом процесс христианизации уже в эпоху правления Константина Великого начал приобретать массовый характер. Всем казалось, что жестокие гонения языческих правителей на христиан остались в прошлом, тем более что сами императоры относились к христианству со все большей благосклонностью и симпатией. Конечно, далеко не все принимали Крещение искренне. Некоторые, особенно элита, воспринимали выбор новой религии как своеобразную дань новомодному, как им казалось, течению, а иногда и как способ подняться по карьерной лестнице.
Однако восшествие на престол императора Юлиана, которого позднее прозвали «Отступником», ознаменовало собой новую, пусть и короткую эпоху отката назад — к язычеству. Наступило время испытания веры, которое должно было отсеять «зерно от плевел», показав тех, кто принял Крещение по-настоящему серьезно и осмысленно. И, как мы увидим позднее, среди таковых оказался военачальник Артемий.
Питая глубокую страсть к древним эллинским культам и традициям, Юлиан начал бороться с «галилеянами» (так он любил называть христиан), ратуя за реставрацию языческих верований. Конечно, характер инициированных престолом притеснений был уже иным – хитрым и коварным, без той прямолинейности, какую знала древность до принятия знаменитого Миланского эдикта (313).
Одним из косвенных ударов по христианам стала проведенная Юлианом школьная реформа, согласно которой назначение профессоров в главные города империи производилось личным указом императора, который, очевидно, принимал решения, руководствуясь исключительно личными мировоззренческими и религиозными симпатиями. А 17 июня 362 года был издан эдикт, запретивший христианам преподавать риторику и грамматику. Предлог для запрета был выдуман изысканный: дескать, нелепо учителю, объясняющему Гомера, Гесиода или Демосфена, отвергать почитаемых этими писателями богов.
Кроме интенсивных религиозных и образовательных преобразований, Юлиан активно занимался и внешней политикой. Летом 362 года было объявлено о начале похода против персов (сасанидский Иран). В городе Антиохия (Юго-Восточная Турция) пути императора и Артемия пересеклись. Будущий святой прибыл сюда со своими войсками по зову правителя, который перед началом похода решил провести ряд демонстративных языческих мероприятий в многолюдном христианском городе. Местные жители без особого энтузиазма восприняли масштабные языческие празднества, и тогда Юлиан начал искать повод, чтобы развернуть открытое преследование верующих. И вскоре такой повод нашелся: при загадочных обстоятельствах сгорел храм Аполлона Дафнейского. Император тут же обвинил в случившемся христиан и приказал разграбить и закрыть главную антиохийскую церковь. Двое пресвитеров были арестованы и подвергнуты показательным пыткам.
Мучения невинных христиан происходили на глазах Артемия. Молчать военачальник не стал и публично обвинил императора в жестокости и беззаконии. Безусловно, за такой поступок его ожидала смерть. Но Юлиан был человеком неглупым. Он понимал, что христианам многие симпатизируют, а сама казнь Артемия накануне важного похода за то, что он вступился за беззащитных людей, могла скомпрометировать императора в глазах военной элиты. И тогда правитель пошел на хитрость. Он вспомнил один неясный эпизод из прошлого — загадочное убийство своего старшего брата Галла (он погиб еще во время царствования Констанция II), в котором тут же и обвинил Артемия. Военачальник, который к политическому преступлению не имел никакого отношения, был схвачен. Долгое время святого пытали, а затем обезглавили.
Мощи воина-исповедника забрала диакониса Ариста и тайно перевезла их в Константинополь, где они были положены в храме Иоанна Предтечи. Так прославленный генерал, наделенный властью, земными богатствами и авторитетом, выбрал путь исповедничества и был прославлен Церковью. Удивительно, как история великомученика Артемия перекликается с судьбами российских новомучеников, многие из которых тоже «по бумаге» были расстреляны не за веру в Бога, а по политической статье: за «контрреволюционную деятельность».
Осужденный людьми и реабилитированный Богом
Двенадцать веков спустя, в обычной крестьянской семье родился мальчик, которого назвали в честь великомученика Артемия. Жил он в селе Верколе (Архангельская область), был миролюбивым, тихим, послушным, благочестивым. Шумных детских игр сторонился. С раннего возраста отрок начал помогать своему отцу по хозяйству. Однажды жарким июньским днем тринадцатилетний Артемий вместе с родителем боронил поле. Беда пришла откуда не ждали: резко поднялся сильный ветер, небо стремительно заволокли темные тучи и началась страшная гроза. Молния сверкнула над полем и ударила в Артемия. Мальчик упал замертво.
Когда в селе узнали о случившейся трагедии, то пошли недобрые слухи: что если этот тихий Артемий на самом деле был грешником? В тихом омуте, как говорится, черти водятся. Да и смерть его, казалось бы, ясно показывала: прогневал он чем-то Бога. В конце концов суеверные односельчане решили, что не стоит мальчика хоронить по-христиански и положили тело в лесу, забросав его ветками — для того времени поступок неслыханный. Ведь без христианского погребения могли оставить самоубийцу или же человека некрещеного (последнее вообще представить трудно).
28 лет всеми забытое тело Артемия пролежало в лесной тишине. Но однажды клирик местной церкви Агафоник, гуляя неподалеку, увидел в чаще леса необычайно яркое сияние. Пробравшись к нему, он нашел тело мальчика, которое за все эти годы осталось совершенно нетленным и от которого исходил этот удивительный свет. Агафоник немедленно позвал крестьян, которым велел отнести найденного отрока в церковь. Начались чудеса. Так, например, когда в окрестностях разразилась эпидемия лихорадки, многие верующие, прикладываясь к мощам Артемия, получали исцеления. Вскоре когда-то проклятый односельчанами отрок стал почитаемым по всей России святым.
Казалось бы, что из этой истории можно вынести нам, современным людям? В первую очередь она показывает, что ни в коем случае нельзя путать канонизацию с фактом святости как таковой. Только Одному Богу известны имена всех святых. Нам же Он открывает только тех, чья судьба и подвиг могут помочь в нашем духовном пути. И образ праведного отрока Артемия Веркольского в очередной раз напоминает нам одно из важнейших предостережений Христа: Не судите, да не судимы будете (Мф 7:1).
