Докажи мне, что Бог есть: христианский ответ

Здравствуйте, друзья! Я рад видеть нас на нашей встрече. Но в начале мне нужно представиться. Фамилия моя Лега, зовут — Виктор Петрович. Более полную информацию обо мне и о моих публикациях, лекциях, выступлениях, интервью, обо всем остальном, можно найти на моем сайте, адрес просто — legavp.ru. Коротко говоря, тема сегодняшней нашей встречи покажется вам всеобъемлющей.

Имеет ли право человек говорить о богословском, философском, научном аспектах? Поэтому я немного расскажу о себе, имею ли я такое право.

Вначале я учился, благополучно закончил и потом работал несколько лет, закончил Московский физико-технический институт, факультет физической квантовой электроники. Затем —– учился, закончил, а затем учился в аспирантуре Московского государственного университета имени Ломоносова на философском факультете по кафедре истории зарубежной философии. Затем с возникновение Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета я стал преподавать там философию, стал заведовать кафедрой философии, которую сейчас возглавляю, и параллельно получил богословское образование и защитил диссертацию на соискание степени кандидата богословия.

Так что в каждой — и в научной, и философской, и богословской области — я вроде бы как немножко знаком, немножко разбираюсь, поэтому предлагаю не только свои, но и размышления ученых, богословов, философов на эту тему. Главное и основное место моей работы — это Православный Свято-Тихоновский университет, где я заведую кафедрой философии, кроме того, я преподаю в физико-математическом институте, преподаю курс философии, также курс христианской апологетики с элементами которой я вас сейчас познакомлю. И там заведую кафедрой культурологии. Перечислять все места, где я преподаю, будет достаточно много: и Московская духовная академия, и Сретенская семинария, и Лингвистический университет…

Лет 15 назад я, готовясь к выступлению на одной из богословских конференций, предложил такую тему: «Можно ли доказать бытие Бога». Девушка, секретарь конференции, православная христианка, посмотрев на мою тему, удивленно посмотрела на меня: «А что здесь говорить-то? Конечно, нельзя». Я говорю: «А все-таки можно я выступлю? Я имею право?» «Ну пожалуйста», — так недоуменно пожала плечами. Типа «хотите позора, пожалуйста». Это было начало 90-х годов. Но логику ее понять очень можно. Если бы можно было доказать существование Бога, тогда при чем здесь вера? Ведь все-таки человек оправдывает верою. Говорит нам и Священное писание, и вся жизнь Церкви говорит о мучениках, исповедниках веры. Тогда атеисты были бы просто двоечниками, которые не усвоили доказательство, а проповедь, миссионерство, преподавание уроков Закона Божия и богословия состояли бы… ну как математика: доказали, не согласился, ну, извини — дурак. Ты ни теорему Пифагора не можешь доказать, ни теорему Бытия Бога.

Но нет. Если бы доказательство было, тогда не было бы атеистов. А были бы глупцы, которые не понимают доказательства. С точки зрения научной примерно так же, только с другой стороны взгляд. Если бы доказательство было, то наверняка ученые бы с ним согласились. Ведь это же доказательство. Но почему-то среди ученых я не знаю ни одного, кто строго бы сказал: «Я доказал». Предлагали доказательства великие ученые, мы о них сегодня поговорим, но чтобы они сами говорили: «Я доказал, вы не согласны, вы просто не понимаете ничего в науке». Таких ученых нет. Философам, наверное, хуже всего. Философов не любят ни богословы, ни ученые. Знаю по себе. Преподавая в Физтехе, вижу недовольные лица: оторвали нас от квантовой механики, высшей математики, от лабораторных работ на эту болтологию. Я и сам, будучи студентом Физтеха точно также относился к философии. Придя впервые преподавать в богословский вуз, думая, что здесь-то философию встретят с распростертыми руками, я увидел и услышал: «Зачем нам слышать ошибочное мнение? Мы пришли узнать истинную веру». Если и предлагали философы какие-то доказательства, православные чаще всего говорят: «Это, наверное, какие-то католические забавы. Фома Аквинский… Иоанн Дунс Скот… Ну и прочие схоласты, оторванные от жизни, у нас, у православных — вера».

Так что вы понимаете, ни у кого нет однозначного аргумента, никто не может убедительно предложить доказательство бытия Бога. И тем не менее.

Сейчас я попытался показать вам точку зрения в хорошем смысле «обывателя». Обычную точку зрения. Человека, не занимающегося наукой, не профессионала в области философии, не богослова. А если посмотреть на это с точки зрения богословия великих философов и великих ученых, то ситуация окажется совсем другой.

Начну, пожалуй, с богословской точки зрения.

Читая отцов Церкви, я постоянно натыкаюсь… Как в Ветхом Завете, помните наверняка, как в Ветхом Завете пророки плакали, глядя на то, как живут их близкие, как живет их народ. Они никак не могут понять веру. Они то в одну крайность, то в другую, то золотого тельца — нет веры. Так же и у отцов Церкви, читаю и очень часто виден такой вот плач. Плач не только о том, что люди безнравственны, не только о том, что они не принимают Бога всем сердцем, но и о том, что они не любят науку. Они не читают философов. Об этом плачет Василий Великий, Григорий Богослов, Максим Исповедник, Иустин Философ, один из первых предсказал, вообще все философы — это почти христиане, хотя их многие считают за безбожников. Почему? Потому что они познавали ту же самую Истину, тот же самый Разум, Логос, который явился к нам в мир, «Воссия мирови свет разума…» — поется в тропаре Рождества, разум пришел, а греческие философы размышляли, поэтому они шли по этому же пути. Как потом скажет апостол Павел в Послании к Римлянам: Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы. И как скажет блаженный Августин в своей книге «О граде Божием», многие философы, Платон фактически мыслили именно так, как об этом говорил апостол Павел. Удивительно услышать очевидную для историка философии фразу, которая поражает часто студентов, неважно — физиков, философов или богословов, что древнегреческие философы, все — от Фалеса Милетского и Пифагора до Порфирия и Плотина — монотеисты. Они все говорили: Бог — один. Хотя народ, окружавший их, были политеистами. Они все покланялись Зевсу, Аполлону, Посейдону, Аиду и прочим богам. Эти же философы доказывали, что Бог — один. У Ксенофана, у Платона, у Аристотеля, у Зенона стоика, Хрисансфа, Плотина есть четкие доказательства. И к ним призывали обратиться и великие отцы Церкви, которые жалели, что их прихожане и вообще православные христиане стремятся жить простой верой. Я сейчас фактически процитировал одно из слов, «Омилий» Григория Паламы, величайшего святителя, который говорит, что многие люди стараются обходиться одной верой, не изучая наук и философии, и при этом они хотят, чтобы все были такими же глупыми. Наверное, для того чтобы в общей глупости и безграмотности скрыть свою собственную глупость и невежество. Такой жесткий приговор великого святителя. Так что если мы говорим о Православной Церкви, о христианстве, то нужно опираться не на мнение обывателя, а на учение Церкви, на свидетельства Писания и отцов Церкви. А многие из отцов Церкви восприняли эту фразу из апостола Павла к Римлянам, которую я напомню, Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы…От познания мира. Мы можем делать вывод, что Бог существует, не только на основании Священного Писания, не только на основании Откровения. Но и на основании познания мира. То есть доказательств бытия Бога. С ранних времен, веков в православном богословии выделились две линии, как они получили потом название, одна получила название просто богословие, опирающееся на откровение, на Священное Писание, а вторая — естественное богословие. То есть то богословие, которое опирается на познание мира, на естество. Это и есть богословие, которое доказывает существование Бога. И мы находим у многих отцов такие аргументы. Не у западных. Самое удивительное, что у западных отцов эпохи патристики в первые века мы таких аргументов не найдем. Даже у великого Августина. Почему? Ну, наверное, потому что, хотя Августин был один из крупнейших философов, страстно любивший платоновскую философию, пришедший в христианство благодаря философии Плотина, великого платоника III века и высоко ценившего платоновскую философию, но при этом в его работах я не нахожу таких вот доказательств бытия Бога. Для него это было откровением, которое во многом и привело его к Церкви. А вот у восточных отцов, у Василия Великого, Григория Богослова, Максима Исповедника, хотя нет, у Максима Исповедника тоже не найду строгих доказательств, почему — чуть позже об этом скажу. У Афанасия Александрийского есть доказательства. Особенно преподобный Иоанн Дамаскин, который просто начинает свою работу «Точное изложение православной веры» с того, что нужно доказать, что Бог есть. Великий богослов, один из величайших отцов Церкви, автор одного из лучших, если не самого лучшего, учебника по православному догматическому богословию начинает с философии. Начинает с аристотелевской философии. О том, что Бог есть… Какие именно рассуждения, я скажу потом. Сначала докажем, а потом будем говорить, можно ли его познать, нельзя. И что можно узнать разумом, а что мы можем узнать из Откровения. На Западе интерес к доказательству бытия Бога возникает гораздо позднее. Этому есть объяснение. Западная Европа, та самая часть Римской империи, которая говорила на латыни, она была оторвана от Византии. И тем самым она была оторвана от греческой философии. Поэтому и не было доказательств в западной патристике. Они не были знакомы с греческими философскими учениями. Там сложная, трагическая, может быть, история, как они знакомились с Платоном, Аристотелем, это произойдет позднее. В XIII веке. И благодаря Фоме Аквинскому произойдет некоторое воцерковление западным богословием античной философии. Мы все слышали про знаменитые доказательства бытия Бога Фомы Аквинского, 5 доказательств. Но почему Фома Аквинский самоуверенно, можно сказать, вопреки анафеманствованию, которое было произведено епископом Парижа, он уверенно опирается на Аристотеля? И приводит свои доказательства бытия Бога. Откуда такая уверенность, которая выше смирения перед анафематствованиями епископа? Потому что Фома уверен, что между наукой, философией и христианством не может быть противоречия. Истина — одна. Все эти три области знания открывают истину по-разному. Где-то истина сама к нам пришла, где-то мы к истине восходим силой своего разума. Фома был знаком с идеями Иоанна Дамаскина. И он знал, что на Востоке доказательства бытия Бога, опирающиеся на аристотелевскую философию, вполне одобрены и приняты Церковью. Поэтому если здесь и говорить о первенстве в доказательстве бытия Бога, то это именно Восточная, православная Церковь. А Западная Церковь, католическая она подхватила эту традицию. Кстати говоря, и отказалась от нее. Где-то в XVI веке, после Реформации, после знаменитых споров Мартина Лютера с католическим богословием… И когда Лютер выдвинул упрек в том, что у католиков мало веры, они не верят в Бога, они цитируют Аристотеля, Фому Аквинского, других схоластов, а надо верить. Знаменитое лютеровское Sola fide — только верою… спасается человек. Кстати, когда мы слышим: только верой, не надо ничего доказывать, это не православие, это скорее протестантизм, это скорее учение Мартина Лютера. И Контрреформация католическая, говоря простым языком, началась с того, что «а может быть, действительно, в чем-то мы не правы (мы — католики). Может быть, в чем-то обвинения протестантов в наш адрес справедливы? Может быть, мы действительно слишком увлеклись философией и наукой и отказались от простой веры?» И наступает такая эпоха, которую принято называть у католиков эпохой фидеизма. Доверие только вере. В конце XIX века в Западной Церкви возникает традиция неотомизма, возвращение к истокам. А вот в Православии такого не было. Таких шатаний из одной крайности в другую. Потому что Православие опирается на Священное Писание, на учение отцов Церкви. А у отцов Церкви, особенно, скажем, у Афанасия Александрийского «Слово против язычников», где он доказывает существование Бога. Попутно он доказывает существование одного Бога. Потому что, как пишет святой Афанасий, если бы богов было много и каждый дейстововал бы по-своему, как мы видим и читаем мифы древних греков или римлян, то тогда бы в мире царил бы полный хаос. Но мы видим в мире полную и стройную гармонию, которая говорит только об одном — что у этого мира один Промыслитель. А не много разных, воюющих, спорящих друг с другом богов.

Это доказательство, сторонником которого является святой Афанасий, оно впоследствии, благодаря Канту, получит название телеологического. Так же строго размышляет преподобный Иоанн Дамаскин. В самом начале «Точного изложения православной веры», где он приводит другое доказательство, которое, благодаря Канту, получит название космологического. Все в мире движется, а то что движется приведено в движение чем-то другим, а то, что приведено в движение чем-то другим, тоже движется, значит, оно должно быть приведено в движение чем-то другим. И так далее. Множим ли мы этим бесконечность? Конечно же нет. Если бы мы ушли в бесконечность, мы никогда бы не нашли причину движения. Значит, должен быть неподвижный перводвигатель… Я предложил вам слова Аристотеля. Преподобный Иоанн Дамаскин их несколько изменил. Вместо движения он говорит об изменении. Но все равно вывод тот же самый, который делает преподобный Иоанн: следовательно, у мира есть Творец, неизменный Творец, он несколько расширяет аргументы Аристотеля, сам Творец неизменен во всех смыслах, не только неподвижен. Но он и Творец, потому что Он сотворил мир, который постоянно изменяется. Два этих великих отца Церкви, они предложили действительно стройные доказательства. У многих других отцов Церкви, каппадокийцев прежде всего, у них нет таких стройных доказательств. Но они очень часто говорят, как бы намекая на то, что эти доказательства есть. Как бы говорят: ну посмотрите на мир, ну неужели вы подумаете, что он возник сам, неужели вы предположите, что этот порядок в мире возник сам собой. У них нет той стройной логики, как у святителя Афанасия, нормальный взгляд. Вот это доказательство. Часы, которые перед мной лежат, никто же не скажет, что они случайно возникли из шестеренок, а потом они случайно соединились с циферблатом и ремешком и я сказал: «Наверное, удобная вещь, можно время узнавать». Это же бред сумасшедшего. Любой человек скажет, что это творение некоего мастера, который поставил цель, который эту цель реализовал, он мог эту цель реализовать. А посмотрите на мир, неужели этот мир не такой же сложный, как эти часы. Хотя тот же Григорий Богослов предостерегает от увлечения таким рассуждением. Почему? Этот аргумент от красоты и порядка, который в философии получил название телеологического, понятно, я сейчас перебегаю с области богословской на область философскую. Понятно, что разделение на эти три области, богословскую, философскую и научную условно. Естественно опираться на философские аргументы, говоря об отцах Церкви.

Так вот почему этот способ рассуждения, Григорий Богослов говорит: ну, не надо увлекаться… Потому что каждый раз к доказательству присоединяется что-то мое. Понимаете? Это мое доказательство. Это доказательство человека, существа, которое живет в этом мире, а как потом скажет Кант, через больше чем 1000 лет после Григория Богослова, говорить о Боге, который выходит за пределы этого мира, нельзя. Все доказательства могут быть внутри этого мира, а здесь мы выходим за пределы этого мира. А какова там логика, мы не знаем. Конечно, Кант это скажет более четко, это главный его аргумент, который он излагает в критике чистого разума, но у Григория Богослова тоже я вижу предпосылку для этого рассуждения. К тому тезису, который мы доказываем, всегда прибавляется нечто мое. Как это понимать? Григорий Богослов не объясняет. Я думаю, что мысль проста. То, что часы, здесь понятно. Шестеренки, стрелки, которые показывают точное время — это все понятно. Вот я скажу, посмотрите на мир, какой он также красивый и упорядоченный… Вы посмотрите и скажете: «Да не вижу. Грязь, холод, ужас, болезни, войны, гниение, землетрясение. Если бы Бог был, Он бы, наверное, создал идеальный мир. Или ваш Бог какой-то неидеальный…» Как у одного такого атеистического шутника прочитал: «Ну понятно, за шесть дней что тут создашь… Такой полуфабрикат». Как стакан, пустой он наполовину или полный наполовину, оптимист посмотрит: «Какая красота, какая гармония…» Пессимист скажет: «Да какой ужас…» Не надо увлекаться, всегда мое что-то добавляется. Все эти доказательства субъективны. Даже у тех отцов Церкви, которых я так выделил, святителя Афанасия, Иоанна Дамаскина, все равно они отдают предпочтение вере.

Почему? А давайте подойдем к этому вопросу с философской стороны. Причем не только с философской, а с философской и научной одновременно. Когда мы говорим о доказательстве бытия Бога, то надо поставить вопрос: «А как доказывать?» Вообще-то в логике все четко объяснено, в логике есть два типа доказательств. Если я попрошу вас доказать, что в Москве есть Красная площадь, памятник Минину и Пожарскому, вы скажете: «Чего доказывать? Поезжайте, станция метро “Охотный ряд”, выйдете и посмотрите». А я говорю: «А если без этого?» Вы скажете: «Нет, нельзя». Самое лучшее доказательство — непосредственный опыт. Логики, которые привыкли все определять, назвали такой ход доказательства остенсивным, доказательством от наблюдения. А есть собственно логические рассуждения. Как доказывается существование при помощи логики того, что нельзя увидеть? В науке такими доказательствами пользуются давно и очень успешно. Обычно доказывается при помощи видимого. Как доказать, что в этой аудитории проложены провода? Я их не вижу на потолке. Вы скажете: «А как иначе лампочки бы горели, если бы не было проводов?» Невозможно объяснить свет лампочки без проводов. Как астрономы доказывают существование черных дыр? По очень необычному поведению каких-нибудь галактик, светил, звезд, которые совершают какое-то странное движение, но, наверное, они находятся в каком-то мощном гравитационном поле, которое мы не можем увидеть в принципе, черная дыра обладает такой природой. Поэтому мы делаем вывод о том, что существует нечто ненаблюдаемое, по наблюдаемому. Иначе объяснить невозможно. Вот логика доказательства существования ненаблюдаемых объектов.

В богословии и философии логика точно такая же. Самое лучшее доказательство, черная дыра — это, конечно, хорошо, но, как вы наверняка знаете, многие ученые до сих пор спорят, а может быть их нет, может быть, мы неправильно объяснили это странное движение небесных светил? Конечно, если бы слетать туда, если бы посмотреть… Нельзя, говорят, там такая масса, такая гравитация, что свет не может преодолеть эту силу гравитации. Придумываются сказки, порталы в другой мир, хочется увидеть, это наша жажда остенсивного доказательства.

Можно ли увидеть Бога? Ну как увидеть, если мы читаем: Бога не видел никто никогда, только Христос, Он и Отец одно, только во Христе мы видим Бога, да и то видим-то человеческую природу. А о Божественной — догадывается.

Опять же, почему догадываемся, что Христос не только человек, Он и Бог, потому что мог ли человек воскреснуть? Мог ли человек ходить по воде? Нет, человеку это невозможно. Поэтому если этот человек совершает такое величайшее чудо, как победа над смертью, то мы опять же по этой самой логике делаем вывод: если мы не можем объяснить это логикой этого мира, значит, мы говорим, что это Бог. А наши оппоненты, атеисты, говорят: «Шарлатан. Обман. Сказки. Легенды. Этого не может быть». Но мы знаем, что такого рода доказательства, остенсивные, были. Мы не будем говорить о пророках. Хотя можно сказать о пророках, об Аврааме, первом из пророков, которому Бог открылся. И он изменил свою жизнь. Самое знаменитое — это откровение Савлу, гонителю христиан, который отправился в Дамаск, чтобы задушить в зародыше зарождавшуюся, небольшую христианскую общину. И когда он увидел Христа, он увидел каким-то другим взором, он увидел так, как никто вокруг него не мог увидеть. И услышал слова: «Савл, почему ты идешь против меня?» Это было настолько явственно, что Савл стал Павлом, гонитель христиан стал гонимым христианином. Часто говорят наши противники, что этот религиозный опыт, как называют его философы, — это самовнушение, это галлюцинация, я не говорю уже об обмане… Хотя один из крупных американских философов Уильям Джеймс в конце XIX века написал книгу «Многообразие религиозного опыта». Это одна из первых, если вообще не первая книга на эту тему. В XX веке на эту тему написано было на Западе огромное количество книг. Русский философ, также в то время живший на Западе, Иван Ильин тоже написал книгу «Аксиомы религиозного опыта». Так вот Уильям Джеймс предлагает те критерии, по которым мы отличаем галлюцинацию или обман от реального религиозного опыта, их несколько у него, но один, самый главный, — это резкое изменение образа жизни. Обманщик не будет потом жить в соответствии со своим обманом. Тем более если ему за этот обман грозит смерть. Он всегда скажет: «Я пошутил, ребята, ну что вы меня не поняли?» Как обычно возражают против историчности христианства: «ну были такие люди, назвали себя апостолами, придумали сказку про Христа, который был их учителем». Ну извините, напоминают христиане им, 11 из 12 апостолов умерли мученической смертью, кроме апостола Иоанна, у которого другая была задача: беречь Божью Матерь. Какой смысл идти на смерть из-за обмана? Поэтому нет, такая логика не работает. Если апостол Павел, если блаженный Августин, другой пример, который был манихеем, сам себя ругал в знаменитой книге «Исповедь» за такой слишком вольный образ жизни. Потом читает Плотина, великий греческий философ отвечает ему на те вопросы, на которые он не мог никак ответить. Откуда же в мире зло, если Бог есть. Плотин дает ему ответ. Теоретический. А Августин все никак не крестится. Как он пишет в «Исповеди», ну потом, потом… И тогда в саду ему Бог явился через голос то ли мальчика, то ли девочки, неважно, но это было настолько очевидно и явственно, что через несколько дней он принимает Святое Крещение из рук другого великого отца Церкви Амвросия Медиоланского. И потом уже ни на минуту не было раскаяния, сомнения. Великий подвижник, великий богослов, великий философ, великий отец Церкви. Если бы это была просто философская аргументация, мы знаем из жизни философов, они часто отказываются от своих взглядов, потому что приходили и другие мысли, другие аргументы. Здесь это видение было настолько явным, что ни о каком сомнении речи быть не может. Этим отличается религиозный опыт от галлюцинации, болезни, выдумки.

Если говорить о религиозном опыте, не только философы, не только богословы, всем известен такой опыт, который испытал великий французский математик, физик Блез Паскаль. Сначала ему были явлены несколько чудес, на которые он внимания особенно не обратил, но потом ему сам Бог явился. И Паскаль записал это свое откровение. Ученый. Привык четко. Написал: такого-то числа в такое-то время ровно два часа длилось и начало этого откровения — огонь, видимо, как Моисею, «Я есть Бога Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог философов и ученых…» И далее такие фрагменты, обрывочные, радость, «Ты — Свет миру, да не оставлю Тебя вовек…» Все. После этого Паскаль уходит в монастырь, пишет свою знаменитую книгу, которую потом назвали «Мысли», которую он хотел назвать «Апология христианства», он называет свое увлечение наукой, математикой, физикой, как Августин, — похоть разума. Величайший философ, предтеча экзистенциализма, но, как у философа, я не встречаю у Паскаля доказательств бытия Бога. Вот это одна из причин, по которой я не нахожу доказательств бытия Бога у блаженного Августина, у Максима Исповедника — а зачем? Это же очевидно. Я Бога видел. Зачем доказывать, надо объяснять, как жить, когда Бог есть, когда он мне открылся. Конечно, не по сущности, конечно, не так, как лицом к лицу, как Адаму и Еве, но он очевидно есть.

Когда мы говорим: мы — православные христиане, не лютеране, а мы православные христиане, тоже говорим: человек спасается верой. Но святитель Иоанн Златоуст объясняет, что такое настоящая вера. Ведь есть два типа веры. Есть вера от слышания. У большинства людей она такая. Услышали от родителей, от проповедника, от учителей, из книг прочитали, тоже услышали. И поверили. Такая вера может быть у всех людей. А есть вера, — продолжает Иоанн Златоуст, ссылаясь на апостола Павла, на его Послание к Евреям, — а есть вера как уверенность в невидимом. Такую веру имеют только праведники по благодати Божией. Когда мы говорим «человек спасается верой», то — да, первоначальный момент — вера от слышания, почему это необходимо, во второй части я об этом скажу, хотя Бог дышит где хочет и пути Господни неисповедимы, но, как правило, нужна, как объясняет Иоанн Златоуст, первоначальная вера от слышания, чтобы прийти к вере вот такой — несомненной. Как продолжает Иоанн Златоуст, как невозможно не верить видимому, так невозможно не верить невидимому. Хотя я философ, я профессионал, я могу привести вам с десяток аргументов, доказывающих, что ничего этого нет, но я нормальный человек, поэтому я докажу вам. Такая вера была у апостола Павла. Такая вера была у великих русских святых — преподобного Серафима Саровского, Сергия Радонежского и многих-многих других. Это есть остенсивное доказательство. Как его получить? Иоанн Златоуст опять же нам объясняет: первый этап — вера от слышания. Получить ее можно, только когда ты уже готов к ней. Потому что по благодати где она обретается? Конечно, в Церкви. Конечно, если атеист будет говорить: пусть Бог мне откроется, тогда я поверю. Бывает. Сказал фразу и хотел сказать — такого не бывает. Бывает. И тут же вспомнил: а как же Константин Леонтьев? Великий русский философ. Который заболел, тяжело заболел, он был уже верующим, но не настолько, будучи при смерти сказал: если Бог есть, я посвящу себя полностью Богородице. И через два часа он здоров. Константин Леонтьев живет на Афоне, постригается в монахи. Так что бывает и так. Но первоначально, если мы хотим действительно увидеть Бога, то надо быть к этому готовыми. Как и физики: хочешь увидеть черную дыру — будь готов, поверь, что она существует. Во второй части мы поговорим о философских, логических, доказательствах.