«Я принимаю мир не как оптимист, а как патриот. Мир — не пансион в Брайтоне, откуда мы можем уехать, если он нам не нравится. Он — наша фамильная крепость с флагом на башне, и чем хуже в нем дела, тем меньше у нас прав уйти», — писал Гилберт Кийт Честертон.
Значит ли это, что мы обречены лишь на безрадостную борьбу в этой крепости? И бывает ли так, чтобы, несмотря на все несуразицы, мир нам очень нравился? Думается, поиск ответов на эти вопросы и есть то, что объединяет такие, казалось бы, непохожие друг на друга истории из жизни Анны Леонтьевой. Сегодня мы публикуем ее первый рассказ.
Иногда звонишь кому-нибудь — просто в поисках сочувствия. Не несчастная, а уставшая. Дети делают все не так и говорят все не то. Бабушки запрещают называть себя бабушками, ходят в фитнес-залы и не желают приехать посидеть с детьми. Старший сын после Литургии еще в машине заявил, что ничего не чувствует особенного после Причастия. «Я должен, мама, чувствовать, да? А я не чувствую!» Младшие дома слегли с температурой. Доктор, которому звонишь много лет, ехидно замечает в трубку, что таких бестолковых мамочек, которые не могут толком объяснить симптомы, еще поискать. Неужели и не найти? — думаешь ты, в свою очередь ползая под кроватью, куда завалилась соска для младшего. Муж, кажется с облегчением, говорит «до вечера, дорогая», и хлопает дверкой машины. Бам! — и наш мир остается у него по ту сторону железной дверки. И он в костюме едет по важным мужским делам.
И ты звонишь подруге, чтобы вывалить на нее все это. И в ответ слышишь рассказ про успехи детей, интересную работу и грядущие путешествия. И какой-нибудь разумный совет. О том, что «сколько можно сидеть дома. Давно пора в костюм и в коллектив». Не получив никакого заряда бодрости, звонишь другой подруге. Но ее жизнь еще прекраснее предыдущей, а советов по воспитанию детей и организации времени — еще больше. Вот только у тебя почему-то нет, совсем нет — именно сейчас, именно сегодня — никаких душевных сил им следовать. Ты просто очень устала. Вздыхаешь и звонишь самой последней подруге. И наконец слышишь… тишину. В этой тишине ты рассказываешь все свои беды. Она не со-ветует, а со-чувствует. То есть она с тобой чувствами, а не советами. И она говорит: «Дааа… понимаю. Как я тебя понимаю». Вот и все. Все, что тебе было нужно. И снова есть силы, и доктор приехал и всех вылечил, и муж вернулся, и старший сын перед сном бормочет: «Мама, но только точно-точно скажи: встречу ли я в раю своего старого хомяка?» И жизнь продолжается, и она прекрасна…
Слушайте Анну Леонтьеву на Радио Вера
Иллюстрация Натальи Романенко
