Дети, умеющие благодарить. Cчастливый день в интернате

Музыка детства

Дети из отделения «Милосердие» не могут самостоятельно передвигаться — нужна либо инвалидная коляска, либо помощь воспитателя.  Однако, воспитанник этого отделения Кирилл  недавно стал лауреатом танцевального конкурса на международном фестивале молодых исполнителей «Хрустальная магнолия».

У Кирилла мама умерла почти сразу после родов. У него самого врожденные тяжелая травма позвоночника и паралич правой ноги. В интернате он с четырех лет. Научился читать, считать до ста. У него врожденное чувство ритма. «Где-то с четырех лет я и танцую. Но конкурс я выиграл не на той коляске, на которой нахожусь сейчас — она тяжелая. А на специальной «танцевальной», восьмикилограммовой, она позволяет буквально летать», — рассказывает Кирилл. Он умеет ещё и вышивать — несколько работ находятся в Женеве. Кирилл обещает показать свои произведения, и ради этого отвлекается от беседы с заглянувшей на праздник выпускницей интерната.

— Кирилл — лидер по характеру, — рассказывает Наталья Паночкина, заведующая отделением «Милосердие». — Ухаживает за детьми, которые не могут себя обслужить. Он общительный, добрый. Но ему непросто дается испытание «медными трубами». Порой начинает чувствовать себя «звездой» и заноситься. Приходится останавливать: «Кирюша, полегче!»

В «Березке» работают со всеми детьми, даже самыми «тяжелыми» с психической точки зрения. А ведь порой научить такого ребенка ухаживать за собой, держать чашку и ложку — такое же достижение, как подвести здорового человека к защите диссертации. Логопеды, психологи, учителя физкультуры, дефектолог, музыкальный работник — все сотрудники стараются даже казалось бы в безнадежной ситуации найти для ребенка способ двигаться вперед, учиться быть самостоятельным, радоваться.

Одни из самых любимых детьми занятий — музыкальные.

— Даже очень тяжелые дети любят музыку, — рассказывает Юлия Грозина, заместитель директора по воспитательной и реабилитационной работе. — Недавно у нас выступали маленькие музыканты из Благотворительного фонда Спивакова и мы опасались, что те ребята, которые раньше не слышали подобного, — ничего не поймут. Но все не просто слушали, а положительно реагировали.

Во время беседы к нам подбегает юркий черноволосый мальчик — Владик.

 — Недавно в интернат приезжали чемпионы мира по спортивным танцам Марина и Артемий Каташинские с танцевальной программой, — продолжает Юлия Борисовна. — Они предложили выступить и ребятам. Так Владик всех растолкал и встал рядом с танцорами. И как он повторял все движения! У него врожденное чувство ритма.

В Сергиево-Посадском детском доме-интернате для умственно отсталых детей «Березка» 4 отделения: психолого-педагогической помощи, социально-трудовой реабилитации, медико-социальной реабилитации и «Милосердие».  

Семнадцатилетний Тимур тоже подходит к нам и соглашается продемонстрировать свои способности — поет песню, обращенную к Богородице. Когда он только поступил в интернат много лет назад — был замкнутым, не хотел общаться. Теперь совершенно не прочь поговорить и с удовольствием поет даже для совсем незнакомых людей. Он научился читать по слогам, писать. Тимур может петь и без аккомпанемента. Передвигается Тимур при помощи ходунков. А голос у него действительно хороший.

А вот музыкальные достоинства другой солистки, Алёны, мы так и не смогли оценить. Девочка очень разволновалась, что ей вдруг, без подготовки, придется выступить перед чужими людьми. Но по уверению сотрудников интерната, у нее проникновенный негромкий голос.

Зато Тимур, Кирилл и еще два подъехавших на колясках мальчика по собственной инициативе поют для нас песню «Дивеево»...

Помимо музыки и танцев дети в «Березке» занимаются чтением, шитьем, делают куклы, постигают много других полезных премудростей, ездят вместе с воспитателями в паломнические поездки. Некоторые из ребят катаются летом на велосипедах, зимой на лыжах, ездят кататься на лошадях (иппотерапия). Вроде что такого — дети на велосипедах? Но если вспомнить, о каких детях речь, то понятно, что это тоже — колоссальное достижение.

Трое детей занимаются в коррекционной школе (восьмого типа). И они показывают неплохие результаты. Несколько ребят обучаются в Сергиево-Посадском профессиональном училище-интернате по специальности швейное дело.

«Пусть мама услышит...»

Не все дети в интернате — «оставшиеся без попечения родителей». В некоторых случаях родители просто не в состоянии справиться с психически больным ребенком, особенно если он может представлять опасность, в том числе для других детей в семье. Но, отдав ребенка в интернат, они не забывают о нем, приезжают в выходные, забирают на каникулы. Однако таких детей здесь немного.

— Как только у детей появляется речь, они пытаются искать родителей, — рассказывает Наталья Паночкина. — Так было с Димой, который выпустился из интерната несколько лет назад. В интернат он  попал в семь лет, перенес множество операций, научился хорошо говорить, читает, пишет и просто замечательно рисует. Сейчас он живет в Куровском психоневрологическом интернате. В подобные ПНИ попадает большинство выпускников детского дома. Правда, в свое время друзья из церкви Сретения Господня в Новой Деревне в Пушкино, посещающие наш детдом, предлагали определить Диму в иконописную мастерскую при одном монастыре. Дима отказался: «Я хочу жить там, где все остальные ребята из интерната». Сегодня всю свою пенсию он тратит на малышей из родного детского дома: кладет деньги на мобильные, покупает им полезные (или не очень полезные, но доставляющие радость) вещи.

Дима постоянно приходит в интернат, старается не пропустить ни одной паломнической поездки, в которой очень помогает: кого-то накормит, переоденет…

Два года назад Диму пригласили учиться живописи в Италию. Он подумал — и вновь отказался. «У меня до сих пор в телефоне его эсэмэска, — говорит воспитатель Лидия Язбурскене. —  В ней написано: «Извините, я не поеду. Я не могу жить лучше, чем живут мои друзья. Вы нас сами этому учили. Поэтому я их не брошу».

Дима отлично разбирается в компьютере, сам снимает и монтирует кино о поездках детей из детского дома. Он очень хотел встретиться с мамой, ему в этом помогали чуть ли не все сотрудники. К сожалению, их усилия не увенчались успехом.

У Алины все сложилось иначе. Мама отдала ее в дом ребенка, когда девочке был годик. Алина, у которой тяжелая форма ДЦП, не работают руки и ноги, была четвертым ребенком в семье, где заботы по уходу и материальному обеспечению лежали на одной только маме. Возможности заботиться о малышке у нее просто не было.

И в детский дом уже семилетнюю Алину мама привезла из дома ребенка сама. Со слезами. После того как девочку обследовали психолог, невролог, психиатры и педиатры, ей составили индивидуальную программу реабилитации. Сейчас ей 11 лет. За это время ее неврологическое состояние улучшилось, умственное развитие поднялось на одну категорию — с «глубокой умственной отсталости» до «тяжелой». Она научилась держать кружку, ложку, умеет говорить отдельные слова. Персонал интерната стал понимать ее желания. В мае мама взяла ее на каникулы, а через десять дней позвонила Наталье Паночкиной со словами: «Девочка многому научилась в интернате, а я за эти дни научилась понимать ее. Старшие дети выросли, и я хочу посвятить оставшуюся жизнь Алине». И — забрала Алину из детского дома.

Другого мальчика с тяжелой умственной отсталостью забрали два года назад дедушка с бабушкой. Родители отказались от ребенка в роддоме, и бабушка с дедушкой понятия не имели, что их внук находится в интернате. Сейчас они ухаживают за внуком, только вот родители мальчика не одобрили их решение…

Храм

— В интернате я служу два раза в неделю, — рассказывает клирик Ильинской церкви в Сергиевом Посаде священник Валерий Оборок. — В четверг — молебны, в субботу — Литургию. Среди детей есть те, кто не пропускает ни одной службы и даже помогает мне в алтаре. После службы с помощью добровольцев-прихожан Ильинской церкви мы беседуем с детьми. Помню, после того, как по новостным каналам показали сюжеты о самоубийстве «домашних» детей, несколько взрослых ребят из детского дома меня спросили: «Батюшка, у них же всё было, — родители, здоровье. Чего же им не хватало! Почему они так неправильно поступили?» А случается, ребята спрашивают, почему именно у них так сложилась жизнь, что они находятся в интернате...

Сотрудничество с Церковью началось у детского дома 20 лет назад, в непростые 1990-е годы.

— Когда я попала в отделение, которое сейчас называется «Милосердие», то растерялась, — вспоминает воспитатель Лидия Язбурскене, работающая в детском доме
43 года. — А ведь у меня уже был к тому времени двадцатилетний стаж педагогической деятельности. Вспоминая то время сегодня, просто диву даешься, как у нас у всех руки не опустились. Но я понимала, что без Бога — точно не справиться. А тут еще и некоторые дети стали просить, чтобы их покрестили. Тогда-то мы и познакомились с отцом Георгием Коноваловым, тогдашним настоятелем Ильинской церкви. Он начал приходить в детский дом, беседовать с детьми… Видно было, как им необходимы такие беседы, как они меняются, умиряются под их воздействием. Немногим позднее познакомились мы и с прото­иереем Владимиром Архиповым, клириком церкви Сретения Господня в Новой Деревне в Пушкино, с отцом Валерием и другими священниками.

— Страдание детей — не следствие их грехов или грехов их родителей. Это — следствие грехов всего общества, — объясняет отец Валерий. — И глядя на жизнь этих ребят, приходя к ним, помогая им, мы получаем шанс что-то изменить в себе и в обществе. А еще, как говорит наш благочинный, священник Александр Колесников, надо почаще приходить в детский дом, чтобы увидеть, как больные дети умеют благодарить Бога. Так, как мы, здоровые, не способны.

Только люди

— Есть у нас несколько сосунков, которые не могут принимать никакую пищу, кроме жидкой, — говорит Владимир Кутузов, заместитель директора по медицинской части.

— Младенцев?— непонимающе спрашиваю я.

Владимир Владимирович вздыхает и провожает меня в палату. Там — те самые дети, которые не могут двигаться и говорить. И в 14 лет они выглядят годовалыми младенцами. Медицина здесь ничем помочь не может. Обыватели про таких пренебрежительно говорят — «растения». Но для Владимира Владимировича (как и для других сотрудников интерната) — это люди. «Карин, как дела?» — Владимир Владимирович подходит к неподвижно лежащей девочке. «А ты как, ничего не болит?» — ласково спрашивает у ее соседа. И я уверена, что дети его слышат и понимают...

Пока гуляем по территории интерната, то и дело подбегают дети — обнимают, спрашивают о чем-нибудь. Все сотрудники, с которыми мы общаемся, рассказывают, какие у них в интернате замечательные дети, хорошие, красивые. И готовы долго говорить о характере каждого ребенка. Правда, Юлия Грозина замечает: «Это для нас они такие — хорошие, а вот когда куда-нибудь выезжаем, окружающие люди порой оглядываются: им непривычно видеть таких детей».

Из интерната уезжаешь с мыслью — да, дети действительно хорошие. Потому что их любят и считают людьми. Людьми, которые просто нуждаются в усиленной медицинской и педагогической заботе.

Как-то по совету психологов в интернате вывесили своеобразную газету, где и взрослые, и дети могли бы записывать свои мысли. Большинство записей от детей — неформальные благодарности воспитателям…

P. S.

Уезжая из детдома, я взглянула на ежика, которого нарисовала по просьбе Насти мелком на асфальте. И поняла что окружающие мое «творение» рисунки воспитанников «Березки» намного обгоняют его по красоте и главное — жизнерадостности... 

Фото Владимира Ештокина

Благодарим директора детского дома Валерия Зайцева за помощь в подготовке материала