На ялтинской набережной вот уже шестой год гуляющих приветствует скульптурная композиция — Чехов и дама с собачкой. Эта живописная группа изображает не просто автора и его героев, а воспроизводит, как открыли исследователи, эпизод из биографии самого писателя. Но разговор сейчас не о жизни Чехова, а о его рассказе.
Дмитрия Дмитрича Гурова писатель явно наделил автобиографическими чертами. Интеллигентный, обходительный, «во всей его натуре было что-то привлекательное, неуловимое, что располагало к нему женщин, манило их; он знал об этом, и самого его тоже какая-то сила влекла к ним». Как и Чехову в период создания рассказа, «ему не было еще сорока». Приключение, aventure, случившееся в Ялте, — из разряда обыкновенных курортных романов, каких миллионы, и не заслуживало бы оно особенного внимания, если бы не «собачка». Именно она позволяет напасть на след тайной мысли писателя. («Славный народ — собаки!» — говаривал иногда Чехов.) Благодаря белому шпицу состоялось знакомство Гурова с Анной Сергеевной, он незримо присутствует при развитии их отношений, а потом помогает Гурову найти в незнакомом городе С. свою даму.
Даму, надо заметить, не с камелиями, а с собачкой. К неожиданной связи она отнеслась «очень серьезно, точно к своему падению»*Здесь и далее все курсивные выделения сделаны автором статьи. — Ред.. У Чехова, как всегда, ни грамма скучной назидательности и ни следа нравственного дидактизма, но вся суть выражена в деталях и метко подобранных словах. И вот Анна Сергеевна «задумалась в унылой позе, точно грешница на старинной картине». Чехов ретуширует этот акцент через иронию главного героя, которого «раздражал наивный тон, это покаяние, такое неожиданное и неуместное». Однако слова «падение», «грешница», «покаяние» здесь отнюдь не случайны. Гуров со своей дамой, которой, как выясняется, чуть больше двадцати, дружат, гуляют, наслаждаются прекрасными видами Крыма. В Ореанде, рядом с церковью Покрова Божией Матери, они сидят на скамейке, которая сохранилась до наших дней, и созерцают Ялту в утреннем тумане, во всем ее великолепии. Именно здесь, около храма, происходит не сюжетная, но смысловая кульминация рассказа. Они смотрят на море. Они размышляют о вечности. «Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве».
Жизнь есть жизнь, и героям приходится расставаться, возвращаться к своим семьям, и даже Гуров испытывает «легкое раскаяние». Анна Сергеевна, «казалось ему, покроется в памяти туманом и только изредка будет сниться с трогательной улыбкой, как снились другие». Но тех, кого мы приручили, не всегда можно прогнать и забыть. И приключение, как известно, продолжилось.
Посреди скучной семейной жизни, где одна считает своего мужа «лакеем», а другой свою жену «недалекой», они находят иную, тайную жизнь, которую закрывают на «собачку» от всех остальных. Если бытие состоит из банка, карточной игры, попоек и обжорства, а дома ждет жена-зануда, то, конечно, привлекает то, что по другую сторону, что запретно и желанно, аморально и возвышенно, а к тому же связано с невероятными трудностями и препятствиями. Если твоя жизнь проходит в провинциальном городе за серым забором, вместе с мужем-«лакеем», то, разумеется, из этой тюрьмы хочется сбежать на свободу, где «небо в алмазах».
От своей «куцей, бескрылой жизни» Гуров и Анна Сергеевна взмывают к подлинной, как им кажется, любви и настоящей, как им представляется, полноте бытия. Но их мучают сомнения, они не знают, как вырваться из этой раздвоенности, как преодолеть ту ложь, которой наполнена их жизнь. Анна Сергеевна рыдает, Гуров, обхватив голову руками, беспрестанно восклицает: «Как? Как? Как?» И только белый шпиц внимательно смотрит на их «мильон терзаний» и думает, неужели они всерьез полагают, что разрубят этот узел, разобьют семейные оковы и воспарят свободно к небесам?
Куприн вспоминал о Чехове, что тот «с твердым убеждением говорил о том, что преступления вроде убийства, воровства и прелюбодеяния становятся все реже, почти исчезают в настоящем интеллигентном обществе, в среде учителей, докторов, писателей». И в рассказе писатель выразил свое отношение к активно обсуждавшейся в то время проблеме семейных измен, выразил в свойственной ему отстраненной манере, не расставляя точек над i, а давая возможность читателю самому поразмыслить о превратностях любви и судьбы. А заодно и о роли собак в нашей жизни...
Как все прекрасно на этом свете, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве.
