Я с большим вниманием и большой благодарностью слушал интервью Святейшего Патриарха Кирилла телеканалу «Россия». У меня было ощущение, будто добрый и мудрый врач ставит диагнозы и объясняет мне природу тех отрицательных явлений, которые в последнее время в нашей стране происходят, довольно больно задевая в том числе и лично меня.
Патриарх сказал удивительно точно: идет борьба за сохранение, а точнее — за возрождение нравственности. И на острие этой борьбы находится Церковь. Это, само собой, вызывает очень мощное сопротивление. Я не случайно говорю «само собой». Через полчаса после интервью Патриарха, на федеральном телеканале я увидел сюжет, как в одной скандинавской стране детям в школе объясняют, что в семье бывает не мама и папа, а двое пап — и не надо по этому поводу напрягаться… А ведь очень многие сейчас смотрят на Запад и пытаются обезьянничать — другого слова не найдешь.
Есть люди — и в словах Патриарха это четко прозвучало — которые считают, что нравственности как таковой быть не должно. Должна быть некая внешняя условная культура — и она вполне может меняться в зависимости от эпохи. Это мне кажется очень страшным. Потому что, чтобы людям оставаться людьми, в семье должен быть один папа и одна мама. И эти папа и мама должны себя прилично вести.
«Если Бога нет, все дозволено». Федор Михайлович Достоевский неоднократно развивал эту мысль и в своих романах и в «Дневнике писателя». Если отказаться от нравственности, то больше нет разницы между уютной супружеской спальней и зоологическим музеем. И нет разницы между храмом и ночным клубом: и там, и там можно безобразничать, наряжаться и плясать.
Патриарх Кирилл в интервью коснулся темы христианизации страны и того, что многих людей это раздражает. На эту тему я давно думаю. В нашем обществе сегодня — огромное количество разного рода атеистов. Именно «разного рода». Если к их атеизму приглядеться, видно, что за ним скрываются квази- или псевдорелигиозные воззрения, а то и едва прикрытое язычество и маргинальное сектантство. Поверьте, я не против искренних наивных атеистов, хоть мне их и жалко. Но я против атеистов агрессивных: они религию не просто отрицают, они ее ненавидят. Особенно христианство. Их философия своим острием направлена именно против христианства — как главного источника нравственности и культуры в самом широком смысле слова.
Знаете, я недавно был в древнем городе Изборске. Там есть знаменитые Словенские ключи — излюбленное туристами место. Мне рассказали, что на посещение этих ключей в последнее время появился спрос у молодежи. Молодые пары просят, чтобы им здесь устроили свадьбу по какому-нибудь древнему языческому обряду. Пример очень показателен. Стремление к язычеству как к чему-то не связанному с целомудренной и обязывающей нравственностью, которая есть в христианстве. И за которую активно — иногда рискуя жизнью — выступает православное священничество, наши пастыри.
Говоря о «сращивании» Церкви и государства, Патриарх мягко сказал, что это —миф. Я позволю себе сказать жестче: это просто чушь. Люди, которые хоть чуть-чуть знают отечественную историю, должны это видеть. Начиная с эпохи петровских реформ, триста лет Русская Православная Церковь находилась под пятой у государства — вначале у Святейшего Синода, которым управляли из Царского дворца, затем у большевиков, которые управляли ей с помощью специальных государственных структур. Сегодня Церковь выходит из под власти государства — она освобождается, чтобы говорить о том, что она думает, считает правильным, как различает добро и зло. Это — нормально. Более того. Мне вообще непонятно, как Церковь может срастись с государством. Ведь Церковь, как я ее себе представляю, — намного шире государства. И даже шире народа. Потому что она неизбежно своими корнями уходит в прошлое, в ушедшие поколения, и — одновременно смотрит в будущее, в вечность. Так как целое может срастись с каким-то отдельным органом, к тому же не всегда хорошо работающим —то есть, с государственным аппаратом?
Я был рад снова услышать из уст Патриарха слова об отношениях российского и польского народов. Перед Русской Православной и Польской Католической Церквями стоит общий вызов — защита христианских ценностей. В отношениях с католиками сделан, пожалуй, самый трудный шаг — навстречу Польше. Из всех католических стран примириться с поляками — тяжелее всего: слишком много накопилось взаимных претензий, иногда совершенно справедливых.
И наконец, последний момент — и для меня самый главный. Патриарх говорил об этом в начале интервью, а я хотел бы этим закончить, потому что эта мысль Святейшего Патриарха кажется мне чрезвычайно важной. Мы свидетели своего рода исторического эксперимента, в ходе которого выясняется: русский народ — что он из себя представляет? Он может за себя постоять? Он может защитить свое достоинство? Он может подчеркнуть то, что он — нравственный народ. Лично я его всегда именно таким считал и выделял именно эту нравственную ноту — способность сострадать, сочувствовать, помогать друг другу.
И тут же возникает вопрос: а как защитить себя и свою веру? Первым на ум приходит агрессивный способ — с кулаками. Защищаться так русский человек умеет очень хорошо — история это не раз доказывала. Но сразу возникает следующая мысль: а христианская ли это реакция в данном случае? На мой взгляд, чтобы защищать и защищаться, любому верующему прежде всего стоит заглянуть внутрь себя и задать себе суровый вопрос: насколько я сам могу считаться нравственным? Едва ли найдутся те, кто всерьез решат: «Я хороший и чистый».
