Мне кажется принципиально важным материал «Крепостное право»(с. 64), посвященный 150-летию освобождения русского крестьянства от крепостной зависимости. Пожалуй, единственный на сегодняшний день текст в СМИ, который вызвал у меня полную солидарность и сочувствие. Как историк, я не совсем согласен с автором в отдельных утверждениях, однако важнее, что он нашел совершенно точный, взвешенный, сострадательный, но не «сюсюкающий» тон при подходе к столь непростому, острому вопросу — действительно христианский тон. Судя по всему, это человек верующий, тем не менее он трезво и мужественно говорит о том, что Церковь не сыграла героической роли в освобождении народа от крепостного права.
«Христианин может быть рабом, но он не может быть рабовладельцем». Я должен сказать, что хотя и занимался изучением движения славянофилов, но эти слова удивительного русского мыслителя Алексея Хомякова впервые прочитал именно в этой публикации. Они меня совершенно потрясли: действительно, как просто, четко и ясно сказано! И это полностью относится и к нынешнему времени, когда общество снова разделено.
Эта мысль частично перекликается с темой Межсоборного Присутствия (с. 16), затронутой в этом номере: в вопросе вмешательства Церкви в дела государства и общества. Как уже немолодой человек и как специалист в социальных науках, могу сказать: чем больше Церковь будет участвовать в общественной жизни, тем лучше. Я занимался социальным христианством в Германии и понимаю, что Германия после ужаса нацизма восстановилась во многом благодаря усилиям верующих: католические и протестантские священники шли на заводы, на фабрики, на стройки, несли христианский дух в социальные, классовые отношения. Даже материальные достижения Германии связаны в том числе с активной церковной позицией. Конфессии у нас разные, но вместе с тем есть и нечто общее.
Слава Богу, усилиями нашего Патриарха Церковь увеличивает свое присутствие в мирских делах. И мне такого присутствия даже не хватает — его должно быть больше. Я резкий противник обвинений в «клерикализации» общества. Да, Церковь отделена от государства, но она не может быть отделена от людей. Я уверен: то, что наше общество не разорвано в пух и прах социальными противоречиями, которые продолжают накапливаться, — во многом заслуга Церкви.
В статье поднят вопрос: могут ли священнослужители избираться в Думу? До революции это было возможно. Не могу сказать, что этот опыт блестящий, однако он есть. На Западе это не принято. Что касается России — не знаю. Я занимаю здесь очень осторожную позицию. Ответ «нет» может быть поводом удалить Церковь из социальной жизни. Лично я бы приветствовал участие Церкви в нашей незрелой, юной демократии, ведь верующие люди, священники несут абсолютную истину в мир абсолютной относительности, в котором мы живем. Появление человека в рясе, с крестом может быть напоминанием о том, что, скажем, принимая бюджет, надо думать не только об экономической его целесообразности, но и о тех, кто сир, наг, голоден, беден и не может сам себя защитить.
Меня не оставило равнодушным интервью с Алексеем Баталовым (с. 10) — это, безусловно, один из любимых актеров моего поколения. Более того, это человек, который пришел на наши экраны, в наши дома не из казармы, не со стройки, а из самых глубоких кругов русской культуры. Это отражено в его лице, в походке, в поведении. И его биография доказывает, что можно жить в самое страшное время, жить в той среде, на которую обрушиваются удары, но тем не менее не изменить себе, спасти свою душу и, будучи актером, нести свет в общество. Он и в советские времена был будто посланником из другого, более чистого, высокого, классического мира русской культуры. В интервью видно, что, несмотря на все удары судьбы, человек в силах сохранить и смирение, и скромность. Влияние таких людей на нас крайне благотворно. Вот есть Баталов, вот он такой, его пример очень меня укрепляет. Наблюдаешь за ним, читаешь его слова — и словно получаешь духовную защиту от того ужаса, который часто всех нас обступает.
Фото Владимира Ештокина
