Сидели мы как-то без денег. Уж не помню, на что мы их потратили, но зубки на полку пришлось положить, довольно-таки плотненько. Я тогда служил в Покровском кафедральном соборе. Красноярцы знают — в том, что на Сурикова. Дали мне послушание исполнять обязанности настоятеля. Все бы ничего, да забот прибавилось — не приведи Господь, а зарплата осталась простого штатного священника.
Нет, упаси Бог, я не жалуюсь. К тому же, как любил говаривать мой духовник: «В Церкви, Митя, с голоду не умирают. Главное, чтоб нас не расстреливали»! Расстреливать, слава Богу, меня никто не собирался, а потому те продукты, что прихожане приносили на помин души за своих близких, естественно, перепадали и мне. Где-то кто-то копеечку пожертвует. Так что точно с голоду не умирали. Но тяжеловато было. Заплати за обучение детей, за квартиру (а мы тогда жили на съемной), обувь детям купи, за прописи отдай... Да что говорить, родители меня поймут.Впрочем, речь не об этом.
Как говорится, восскорбели мы с матушкой. Опечалились. Но один случай еще раз показал нам, маловерам, что Господь знает все наши нужды.
Как я уже сказал, исполнял я обязанности настоятеля кафедрального собора. Утром раненько уже там был, а домой возвращался часиков в одиннадцать вечера. Нахожусь я, значит, около шести пополудни в храме — как раз ремонт какой-то шел в алтаре, как вдруг приходит ко мне наш «дядя Юра». Так дети называли крестного Сережкиного, нашего с матушкой очень близкого друга, ныне, к сожалению, трагически ушедшего из жизни протоиерея Георгия Гетмана.
Рядом с ним особа женского пола, скажем мягко... маргинального вида. И так от нее несло, такое амбре по помещению разносилось, что я с ними на улицу вышел! «Дядя Юра» и говорит:
— Понимаешь, Дим. Я на ж/д вокзал поехал родственников провожать и ее увидел. Глаза наши встретились, и я столько в них немой мольбы увидел, столько всего, что пройти мимо не смог. Надо ей помочь, а я в долгу не останусь.
— Понимаю, — говорю.— Чем смогу, помогу.
А в голове мысли: «Оно мне надо? Своих забот полон рот». Но стал нашу «гостью» расспрашивать, что да как. Оказалось, банальная история. Приехала на работу устраиваться. Тут родственники обещали помочь. Сама из-под Хабаровска. Деньги и документы украли. Родственники за дверь выставили. Слонялась почти десять дней по вокзалу. Пыталась денег заработать — не получилось. От безысходности попрошайничать решила, так местные бомжи чуть не убили. А дома мама больная и дочь о двенадцати лет.
Ну, думаю, как складно поет! Но взглянул на нее, плачущую, и на пригорюненное лицо «дяди Юры», вздохнул — и звоню домой.
— Привет, родная. Как у вас дела? Да, нет я поздно. Тут знаешь какое дело? Надо одному человеку помочь...
В общем, обрисовал я всю ситуацию жене, чувствую, напряглась любимая.
— Что я ей дам? У нас кроме печенья-то и нет ничего. Ну ладно, везите!
Через пять минут отец Георгий умчал нашу новую знакомую к нам домой. Благо, от «прошлой» бизнесменской жизни у него оставалась машина. А я стал кумекать, как же мне ремонт в алтаре произвести.
Как потом рассказала матушка, накормила она бедолагу, чем смогла, «дядя Юра» по дороге еще чего-то и купил. Помылась гостья, отдохнула. А вечером, около десяти, за ней отец Георгий заехал, на вокзал увез, билет купил, с собой продуктов и немного денег дал да на поезд посадил.
Света рассказывала, что гостья очень благодарила и плакала. Говорила, что раньше «в Бога и в попов» не верила, а теперь поняла, что не так все просто. Напоследок неуклюже перекрестила матушку, детей, меня вспомнила и сказала:
— Свет, хорошие вы. И все у вас хорошо будет!
Сказала и уехала.
Явился я домой поздно. Голодный, как саранча, уставший, как портовый грузчик, и злой, как янычар, который жалования от султана полгода не получал. Впрочем, как я уже говорил, денег у нас и вправду тогда не было. И поесть чего-то, кроме печенюшек и вафель — тоже. Поговорил с женой, попили чаю да спать легли.
Утром ранехонько в собор.
И вот тут начинается самое интересное. Не успел я порог собора переступить, как ко мне седовласый импозантный мужчина подошел. Я еще отметил, что на Николая Чудотворца похож. А он мне руку протягивает и представляется:
— Очень приятно. Николай Феофанович. Мне тут сказали, что вам с ремонтом помочь надо.
Спрашиваю его, кто, мол, сказал?
— Да знакомая моя одна, Катя. Вы ей помогли как-то.
В общем, и с ремонтом все решилось. А еще и владыка благословил мне зарплату настоятельскую, повышенную платить и премию выписал. Так что и с денежными проблемами все уладилось.
В довершение один прихожанин, как сейчас помню — Валерий, подошел и предложил меня на службу утром в собор и со службы домой на машине забирать. Он в соседнем подъезде с нами жил, и работа его рядом с собором была.
Чуть позже отец Георгий звякнул, «похвастался», что ему пообещали бесплатно машину отремонтировать да стройматериалы на воскресную школу пожертвовали. Чудеса, да и только.
После службы за мной заехал Валерий. Я попросил его на несколько минут заскочить по пути в часовню святой Параскевы Пятницы — помолиться, свечечку поставить.
Подошел я к образам и, мягко говоря, напрягся. С иконы святой великомученицы Екатерины на меня смотрели грустные глаза нашей недавней гостьи. Дома ждал еще один «сюрприз», хотите верьте, хотите нет. Дети домашнее задание для воскресной школы учили. В том числе и то, как звали родителей святителя Николая Чудотворца. Помните того импозантного старичка Николая Феофановича? Так вот! Мама у святого Николая — Нонна, а папа? Правильно! Феофан.
