Однажды, несколько лет назад, меня позвали к умирающему. Приехали две женщины — его жена и дочка. Ехать надо было недалеко, километров восемь, в соседнюю деревню. Пока ехали, женщины эти как-то странно себя вели и разговаривали странно, как будто чего-то не договаривали. Я подумал, что они просто стесняются священника. Но под конец пути их всё-таки прорвало.
— Батюшка, — сказала старшая из них, — вы уж простите нас, но ведь он может вас прогнать, даже может матом обругать. Он у нас такой матерщинник, хулиган и безбожник. — И стали про него рассказывать всякие ужасы. — Ну, может, вы с ним хотя бы поговорите? Может, он хоть немного покается в своих грехах? Грехи-то у него — ого-го!
В общем, ехал я и поеживался от предвкушения встречи с деревенским монстром.
Ну, да, как говорится, Бог не выдаст — свинья не съест. Приехали. Провели меня к деду. Как в клетку к тигру. А сами спрятались в соседней комнате. На койке лежал немощный старик с живым и ясным взглядом.
— Ты этого... Того.. Батюшку не обижай, — крикнула из комнаты одна из женщин, — веди себя хорошо».
— А чего мне обижать-то, — ответил дед, — я ведь в Бога-то верую. И всегда, как из дому выхожу, обязательно с молитвою. В церковь-то не хаживал, а Богу верую.
И начал мне эти молитвы читать, по-деревенски, с ошибками — но это были настоящие церковные молитвы. В конце он даже попытался спеть какой-то «Духовный стих». Потом стал рассказывать про свою верующую мать, которая его всем этим премудростям научила. Ну, исповедался он, с благоговением причастился Святых Христовых Тайн. За время нашей с ним встречи он не только ни одного бранного слова не сказал, но, наоборот, был очень почтительным. Жена и дочка дедушки были очень сильно поражены случившимся и восприняли всё, как чудо. А дня через два или три раб Божий Владимир мирно отошел ко Господу.
И вот что я хочу сказать в связи с этим. Вопреки расхожему мнению, будто вера в большевистской России сохранилась преимущественно только в женской части населения, русские мужики, несмотря на свою партийность, показную брутальность и тому подобное, тоже веровали, только веру свою скрывали. Потому что можно было поплатиться не только местом работы, но и свободой, а то и жизнью. А с баб — какой спрос? Поэтому их вера была на виду. А мужики затаились до поры.
На заставке фрагмент фото flickr.com/titkov
Записал Григорий Волков
