В своей недавней колонке Сергей Худиев задался вопросом: почему некоторые атеисты, отвергая бытие Божие, тем не менее, хотят забронировать себе место в раю? Точнее, хотят, чтобы христиане верили в то, что спасутся абсолютно все, включая атеистов, и возмущаются, когда христиане утверждают нечто иное. Ведь, казалось бы, если для тебя нет Бога, нет вечной жизни, нет ни рая, ни ада — зачем же тебе билет в этот придуманный рай? Зачем тебе прописка в том, что ты считаешь воздушным замком?
Сергея это удивляет — нелогично ведь. Меня — нисколько не удивляет. Просто здесь проблема не в логике, а в современном отношении к жизни.
Дело вот в чем: эти самые «некоторые атеисты» только называют себя атеистами, реально же они по мировоззренческим своим взглядам агностики, а по социально-политическим — антиклерикалы. То есть в Бога они не верят, но не потому, что мучительно выстрадали свое неверие, а просто потому, что им вся эта тема неинтересна. В повседневной своей жизни о Боге они вообще не задумываются, все их интересы сугубо земные, посюсторонние. Но при этом Церковь им не безразлична, к Церкви они относятся настороженно, потому что ожидают от нее всяческих неприятностей — от раздражающего капания на мозги до тюремного срока за «оскорбление религиозных чувств». Соответственно, будучи постоянно готовыми к разным церковным «подлянкам», они весьма эмоционально воспринимают высказывания любых представителей Церкви.
И когда Папа Римский недавно заявил, что Христос пострадал на кресте не только за христиан, но и вообще за всех людей, у них случился, как сейчас говорят, «разрыв шаблона». Благодаря безграмотной журналистской интерпретации они восприняли слова понтифика как утверждение, будто и атеисты тоже спасутся. Восхитились таким благомыслием: надо же, в кои-то веки сказали нам нечто приятное. Но потом выяснилось, что журналисты всё переврали и на самом деле никакое спасение атеистам не гарантировано — и тогда у них возникла обратная реакция: обида. Дали конфетку — и тут же забрали обратно.
Но почему они восприняли ошибочную подачу журналистов как конфетку? Только ли дело в том, что им понравился такой толерантный Папа? Думаю, подлинная причина глубже. Эти формально атеисты, а реально агностики все-таки где-то в глубине души допускают вероятность существования Бога. Пускай на один процент, на полпроцента, на тысячную долю — но допускают. А допуская бытие Божие, допускают и всё остальное, о чем говорит христианское вероучение — то есть что у человека есть душа, которая не умирает вместе с телом, а продолжает свое существование в каких-то иных планах бытия. Проще говоря, допускают рай и ад. И в ад им не хочется. Там, как они слышали, плохо. Там котлы и сковородки.
Рай им тоже не особо нужен, там скучно — лужайки, цветочки, ангелочки порхают и дудят в трубы, а праведники в белых хитонах играют на арфах, причем не рок и не джаз, а унылые псалмы. Зато нет котлов и сковородок.
Спасение они воспринимают именно как избавление от сковородок, пускай и в этом скучном дендрарии.
Но всё это, с их точки зрения, исчезающе малая вероятность.
А вероятность для нас, людей современных, практичных — очень важное понятие. Мы привыкли планировать свою жизнь, прикидывать вероятности разных событий и поступать соответственно. Журавля в небе нам не надо, а вот синицу в руки — обязательно, и заверните. Какой смысл подавать документы в престижный вуз, куда заведомо не поступишь? Выбери что-то реальное. Какой смысл надрываться на работе, где твой энтузиазм вряд ли заметят и оценят? Какой смысл вкладываться в проект, который вряд ли окупится в обозримом будущем?
Фактически, для нас маловероятное — синоним невозможного. О нем можно в свободное время помечтать, но ради него мы не станем напрягаться. Мы ведь очень ценим свое время и свои силы. Если дело обещает нам стопроцентный успех — то и вложимся на сто процентов. Если речь о вероятности в 50% — вложимся наполовину. А ради вероятности в один процент — потратим максимум один процент своих ресурсов. Разве не так? Жалко своего времени, своих умственных сил, физических, своего удобства... и если уж всем этим жертвовать, то наверняка. С гарантией.
И вот — изредка беспокоящие мысли о том, что будет после смерти. В ад, конечно, не хочется. Хочется как-то обезопасить себя от такой возможности. Но как? Известно как — креститься, молиться, поститься, а то и даже слушать радио «Радонеж». Если прикинуть цену вопроса, окажется, что очень уж от многого надо отказаться, во многом усложнить себе жизнь. Пересмотреть свои взгляды, свои отношения с людьми, свои поступки... Надо? С точки зрения всерьез верующего человека — конечно, надо. А с точки зрения тех, кто вероятность ада оценивает в один процент? Такие люди ведь прекрасно понимают, что вложиться им придется вовсе не на процент, а на целых двадцать... а то и пятьдесят... и как бы даже не семьдесят. Разумны ли такие траты ради устранения столь маловероятной угрозы? Не лучше ли рискнуть, если риск мизерный? Мы ж куда более рискуем, перебегая улицу на красный свет, или когда ленимся сходить к врачу из-за пустяковой, как нам кажется, болячки.
И — не вкладываются. Однако неприятные мысли никуда не делись, иногда они выскакивают. А вдруг — правда? А вдруг эти люди в черных рясах не только пургу несут? Вдруг — после смерти сковородка? Конечно, такие мысли быстро убегают, но со временем возвращаются. Они — не злобный волк, пожирающий заживо, а всего лишь надоедливый комар. В принципе, особо жить и не мешает...
И вдруг журналисты радуют: Папа, дескать, признал, что безбожники спасутся. Пустячок, а приятно. Избавились от комарика. Причем, что особо ценно, вообще на халяву. Даже не на процент вкладываясь — а на абсолютный ноль.
А потом — облом. Оказывается, комарик никуда не делся, снова вьется над ухом и звенит. Вот такое — обидно.
...Да, конечно, всё это лишь мои предположения. И в любом случае они относятся только к некоторым атеистам. Но все же этих некоторых, по-моему, не так уж мало.
Вот такой психологический механизм.
