Гнев порой кажется вполне естественной реакцией на то или иное событие. Дело не только в стремительности, с какой он способен охватить человека, когда он случается словно сам по себе, мгновенно и почти незаметно. Глядишь — кто-то вдруг вспыхнул от негодования, и ему уже сложно остановиться. Дело еще и в том, что гнев или раздражение часто питается ощущением собственной правоты, убежденностью, что нельзя оставлять без наказания совершенное зло. Отсюда и может возникать представление о его почти нормальности. Ведь, казалось бы, ясно, что зло должно быть наказано, и тогда чувство справедливого негодования понятно и оправдано. Во многом отсюда, из этой не укрощенной страсти возникают революции и гражданские войны, когда «кипит наш разум возмущенный и в смертный бой вести готов».
Показательно, что древнегреческое слово ἡ ὀργή (orgē) значило не только гнев или раздражительность, но и вообще склонность, влечение, нрав, характер. Древнегреческий язык показывает, что испытывать гнев, особенно справедливый — это в природе человека. В природе человека — стремиться наказать зло, отомстить, сделать так, чтобы наконец-то добро (как мы его понимаем) восторжествовало на земле.
Правда, в какой природе? Не в той ли, что испорчена грехопадением? Ведь еще философ Сенека сравнивал человека, охваченного гневом, с рушащимся домом, который сам разваливается на куски, погребая тех, кого он задавил: ведь гневу безразлично, что станется с ним самим, лишь бы навредить другому.
Да и добро, которое хотят воплотить с опорой на не укрощенную страсть гнева, легко превращается в свою противоположность. Эта инверсия остроумно обыгрывается в одном ироничном стихотворении. Оно выглядит немного грубовато, зато точно показывает, как добро может стать злом:
На исходе века взял и опроверг
Злого человека добрый человек.
Из гранатомета шлеп его, козла!
Стало быть, добро то, посильнее зла!
Но позволительно ли гневаться с христианской точки зрения? Может ли гнев быть праведным? Ведь сказал же апостол: «гневаясь, не согрешайте» (Еф. 4:26). Вот что по этому поводу говорят Отцы Церкви в «Добротолюбии». Гнев ослепляет человека, затуманивает его разум и не дает ему видеть Солнце правды, которым является Христос, — так говорит Иоанн Кассиан Римлянин во втором томе «Добротолюбия». Лишь в одном случае, говорит он, услуга гнева полезна и действует спасительно: когда мы гневаемся на самих себя за привходящие в нас дурные помыслы и на сам гнев. Это может произойти, если мы «против этого самого гнева рассерживаемся, зачем он вкрался, возбуждая нас против брата, и с гневом извергаем пагубные его внушения, не давая ему назло нам укрываться в тайниках груди нашей».
Получается, что лишь этот гнев, а также гнев против греха в нас, а не других людях, и будет праведным. Так что как и все страсти, гнев имеет в себе глубоко спрятанную благую природу (ненависть ко греху и дьяволу), которая радикально исказилась вследствие грехопадения. А вообще, как также советует «Добротолюбие», хорошим лекарством от впадения в гнев служит смирение и память о смерти: «Пища для огня — дрова; а пища для раздражительности — высокоумие... Памятуй о смерти и не возносись: ибо еще немного, и сведен будешь во гроб; и какую пользу принесут тебе злые дела?»
