«Все мы бражники здесь, блудницы»: как будущий архиерей пытался закончить советскую школу

Приблизительное время чтения: 2 мин.

Когда я заканчивал школу, а было это в конце шестидесятых годов прошлого века, мне не хотели давать аттестат. Потому что все руководство знало: дальше учиться я пойду в Ленинградскую духовную семинарию. Я никогда своей веры ни от кого не скрывал — еще дошкольником знал, что стану служить Церкви Христовой.

В первом классе учительница меня спросила:

— Кем ты хочешь быть?

— Хочу быть как мой папа, — ответил я.

— А кто твой папа?

— Мой папа священник.

С 8-го класса я учился в 330-й математической школе Невского района, одной из лучших в Ленинграде. И стал единственным учеником, так и не вступившим в комсомол. Ведь при вступлении в ряды ВЛКСМ надо было поклясться, мол, «обязуюсь бороться с пережитками прошлого». А вера как раз и есть по их учению этот пережиток прошлого.

В конце учебного года мне все оценки снизили на один балл — зацепились за один безобидный проступок нашей школьной компании, проще говоря, нашли повод, который явно давно искали. И не видать бы мне аттестата, если бы не мои учительницы — по химии и по литературе…

В химии, надо сказать, я разбирался совсем плохо. Математика мне всегда давалась легче. Мне тогда нравилась девочка-одноклассница, и я всегда сначала решал ее вариант, а потом уже свой. А по химии ничего почти не знал, у меня годовая оценка была тройка — если снизить еще на балл, то все… Но учительница по химии признала мой ответ лучшим в школе. И поставила пятерку.

А на экзамене по литературе вместо ответа на вопрос билета я стал читать стихи. Сначала Анны Ахматовой:

Все мы бражники здесь, блудницы, 
Как невесело вместе нам! 
На стенах цветы и птицы 
Томятся по облакам….

Потом Пастернака, «Гамлета»:

Гул затих. Я вышел на подмостки. 
Прислонясь к дверному косяку, 
Я ловлю в далеком отголоске 
Что случится на моем веку… 

Учительница меня спросила:

— А есть у тебя любимые стихи?

— У меня не любимые, — говорю, — а те, что близки состоянию моей души сегодня, сейчас.

И опять читаю…

— Молчи, молчи! — прерывает она меня. — Пятерка!

Школьный аттестат я тогда получил. И в Духовную семинарию поступил.

Много лет прошло с тех пор, но тот по-настоящему человеческий поступок двух моих учительниц, сумевших отважно противостоять жесткой атеистической системе, я до сих пор вспоминаю с сердечной благодарностью.

Историю записала Ирина Киселева

Фото на заставке: Ирины Киселевой